Последние походы Святослава

Войска были погружены на ладьи ещё ночью, и как только первый луч солнца пал на землю, воевода велел грузиться par никам на ладьи. Рать русов двинулась через Днепр, и когда до берега оставалось всего чуть-чуть, Претич приказал грубить атаку. Под звуки труб, которые хриплым рёвом разрывали предутреннюю тишину, воинство русов надвинулась на правобережье. Для печенегов же пробуждение превратилось в кошмар: ничего спросонья не соображая, они метались по стану среди кибиток, хватали оружие, вскакивали на коней и, не зная, что делать и куда бежать, сеяли панику среди остальных. А ратники воеводы уже высаживались на берег и, сдвигая большие щиты, несокрушимой стеной шли вперёд. И тут произошло неожиданное, как сообщает В Н. Татищев: «Люди во граде, слышав оное, начали жестоко биться с печенегами». Горожане пошли на вылазку! Этот второй удар окончательно сломил степняков, и они ударились в бегство, а отряд воеводы прорвался к воротам города. Пользуясь суматохой, Ольга с внуками и снохами спустилась к Днепру, где их посадили на ладьи и переправили на другой берег.

Солнце уже вовсю заливало светом землю, когда к Прсгичу прискакали дозорные и донесли, что с малым числом людей один из печенежских ханов возвращается и просит о встрече с воеводой. Тот согласился, и два военачальника встретились — а вот дальше начинается самое интересное. Сначала отрывок из Повести временных лет: «Печенежский же князь… возвратился один к воеводе Претичу и спросил: «Кто это пришел?» А тот ответил ему: «Люди с той стороны (Днепра)». Печенежский князь спросил: «А ты не князь ли?» Претич же ответил: «Ямуж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество». Так сказал он, чтобы их припугнуть».

А теперь этот же отрывок в изложении В. Н. Татищева: «Но как светло стало, князь печенежский, видя оных и желая у ведать, кто пришел, возвратился с малым числом людей и, приближаясь к войску русскому, звал, чтобы князь и воевода от оного к нему приехал. Тогда воевода Претич подъехал к нему. И спросил его князь печенежский: «Кто сей пришел?» Он же отвечал: «Мы люди от той стороны». И сказал князь печенежский: «А ты князь ли или воевода?» Он же отвечал: «Я воевода Святослава, пришел в передовых, а за мной идут многочисленные войска с князем моим». Сие же сказал, угрожая им». Заметили разницу? В Повести имя князя не называется, а вот Василий Никитич о Святославе вспоминает. Вроде бы отличие невелико, но это только на первый взгляд так кажется. Ведь тот же Татищев, рассказывая о бегстве печенегов от стен Киева, делает очень интересную оговорку: «Печенеги же, решившие, что князь некий пришел, убоявшись, побежали от града». О Святославе здесь и речи нет, историк недаром подчеркнул, что князь «некий». Поэтому есть смысл задаться вопросом: а что это мог быть за князь? Ведь печенег в разговоре с воеводой даже не спрашивает, где находится Святослав, поскольку знает, что тог еще далеко. Ведь если бы киевский князь появился вблизи столицы или на дальних подступах к ней, дозоры степняков его явно бы углядели и доложили куда надо и кому следует. Святославу в данный момент просто неоткуда было взяться на левобережье Днепра, и печенег это прекрасно знал. Потому и интересовался: кто пришёл? Да и Претичу тоже не было резона рассказывать байки о том, что за ним идёт Святослав, ведь должен же был понимать, что печенеги отслеживают все пути на Русь и имеют представление о том, где находится киевский князь.

Пленные печенеги. Худ. Врубель М.

И потому разговор идет не о Святославе, а о другом князе, возможно, что о князе Черниговском. С другой стороны, у Святослава был брат Улеб, и вполне вероятно, что именно он и был этим самым «неким» князем, поскольку мог не пойти в 967 году на Дунай. Гадать можно сколько угодно, а для нас наиболее важным является тот факт, что Киев от осады освободил не Святослав, а воевода Претим, сам же князь подошёл позже.