Последние походы Святослава

Повесть временных лет донесла до нас те слова, с которыми князь обратился к своим людям в этот критический момент: «И сказал Святослав своим воинам: «Здесь нам и умереть: постоим же мужественно, братья и дружина!» Ситуация была критическая, битва развернулась как на стенах Переяславца, так и за пределами городских укреплений, и дрогни сейчас русы, то исход сражения был бы решен. Люто бились болгары, напирая изо всех сил на княжеские полки, но держались русы и, стоя плечом к плечу, отражали все вражеские атаки. До вечера продолжалась сеча, а когда солнце медленно покатилось за линию горизонта, Святослав ввёл в бой конные дружины, приказав им отрезать болгар от городских ворот. А затем нанести врагу удар в тыл. Этот маневр и решил исход великого противостояния, воины Бориса дрогнули и обратились в бегство, а на их плечах русы ворвались в Переяславец. Начался погром, грабеж и резня, всё то, чем обычно сопровождается захват вражеского города.

Итоги этих боёв трудно переоценить. О грандиозных масштабах сражения и о том, что русы действительно оказались на грани поражения, сообщается в большинстве отечественных летописных сводов. Во г что о нём говорит, к примеру. Вологодская летопись: «И бысть сеча велика, едва одоле Святослав и град той взял». И дело было не только в повторном захвате Переяславца. просто в этой битве были разгромлены все антирусские силы, и сопротивление Святославу в Восточной Болгарии было сломлено. Никифор Фока просто физически не мог оказать помощь союзникам, поскольку занимался подготовкой и формированием армии, а потому и получилось, что Святослав снова всех опередил.

Мы не знаем, был ли царь Борис взят в плен под Переяславцем или это произошло в каком-то другом месте, поскольку Иоанн Скилица этот факт просто отметил, и не более того. Но как бы там ни было, болгаро-византийский союз перестал существовать, и на его месте грозил возникнуть союз Бориса II со Святославом, пусть даже и вынужденный со стороны болгар. Царь Болгарии оказался в зависимом положении по отношению к киевскому князю, но тот отнёсся к нему уважительно, отпустил на все четыре стороны. В итоге Борис вернулся в свою столицу Великий Прсслав.

Тот факт, что Святослав пока лишь вернул себе то, что ему принадлежало до второй войны с болгарами, и не покушался на царское достоинство Бориса, отметил и Н. М. Карамзин: «Между тем Святослав, довольствуясь властию над сею землею, позволял сыну умершего ее Царя, именем Борису, украшаться знаками Царского достоинства». Однако это было только начало, и планы Святослава относительно Болгарии были более глобальные: «Потом же приходить прегордый князь Святослав, обладай Русы тогда, с многократным воинством; паки Болгары попленяет под властию себе створяешь их» (Никоновская летопись). Вот так — подчинить всех болгар своей власти, на что-либо меньшее киевский князь просто не согласен.

Ну а что касается Переяславца, то сразу по его взятии началась зверская расправа над побеждёнными болгарами, на что есть прямое указание в Устюжской летописи. Там приводятся слова, которые сказал князь, когда вступил в поверженный юрод: «Сеи град мои и казню в нём изменников смертью». То, что Святослав уже считал этот город своей вотчиной, вряд ли подлежит сомнению, поскольку, с одной стороны, он захватил его оружием, а с другой — получил по договору с Никифором. Он был равнодушен к тому, как относится к нему местное население, признает своим господином или нет, главное, что он себя таковым считал, а на болгар смотрел уже как на подданных. И потому выступление против власти русов князь расценил как вооружённый мятеж со всеми вытекающими для горожан последствиями. Недаром и византийские историки, и русские летописцы отмечали жестокость Святослава, а также тот страх, который он внушал как врагам, так и подданным, — «лют сеи мужь» (Новгородская I летопись). И потому те репрессии, которые князь обрушил на болгар в Переяславце, были, на его взгляд, совершенно оправданны. Ведь он просто усмирял восставших подданных, и не более того.