Последние поручения

Банни Макгэрри сидел в мягком кожаном кресле перед телевизором с хёрлом на коленях. Овчинная дубленка была небрежно перекинута через подлокотник. Он поднял стакан с виски О’Рурка:

— За твою жопу, комиссар!

— Какого черта ты тут делаешь?

Банни сделал глоток и уставился на стакан.

— О, я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

О’Рурк оглядел комнату:

— С кем ты тут разговаривал?

Банни пожал плечами:

— Ни с кем.

— Это первый признак безумия.

— Не думаю, что в моем случае этот признак первый.

О’Рурк быстро пересек комнату и взял со стола полупустую бутылку.

— Должен отметить: этот виски не такой вкусный, как тот, что я пил здесь в прошлый раз.

— Еще бы. Мне приходится экономить, потому что из-за тебя у меня больше нет работы. — О’Рурк налил себе щедрую порцию и поставил бутылку на место в барчик.

— Думаю, в этом деле ты преувеличиваешь мою вину, комиссар.

О’Рурк залпом опрокинул большую часть содержимого стакана, мгновенно ощутив тепло в груди.

— Перестань меня так называть.

— А разве не позволяется сохранять титул после ухода на пенсию?

— Это когда уходят на пенсию, а не так, как «ушли» меня. Но как, черт побери, тебе удалось опять сюда залезть? И без того хитроумную систему сигнализации дома еще более усилили после твоего последнего визита.

Банни кивнул:

— Ага, я заметил. Чтобы пройти, пришлось бить по ней еще сильнее своим «хитроумным» хёрлом.

Банни похлопал по клюшке для хёрлинга, лежавшей у него на коленях.

О’Рурк вскипел. В этот раз он подвесит лживого педика из охранной компании за яйца!

Банни сделал еще один глоток, О’Рурк сел за стол, чтобы снять тяжесть с ноющих ног.

— Надеюсь, мой визит не побеспокоил твою добрую леди-жену?

О’Рурк покачал головой:

— Она съехала. Живет теперь в Керри[70]. Дети проведут Рождество с ней.

— Что, правда? То-то я думаю: ночь перед Рождеством, а в доме ни хера ничего не шевелится.

— Очень смешно, Банни. Уверен, ты станешь королевой бала в тюрьме, когда тебя арестуют за проникновение со взломом.

— Ха, это стало бы наименьшей из моих забот.

О’Рурк откинулся на спинку кресла:

— У тебя есть другие заботы? Надо же…

— Думаю, ты понял, о чем я, Финтан. На прошлой неделе в горах Уиклоу откопали пару тел.

— Видел в новостях по телевизору.

— Уверен, это твоих рук дело. Именно ты отправил бумажник в Гарди — естественно, анонимно. Тебе бы не хотелось объяснять, как он к тебе попал.

О’Рурк ухмыльнулся:

— Чисто для справки: я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Да брось! Будто я стану носить на себе прослушку. Заодно избавь меня от отрицаний того, как ты двадцать лет подряд служил ручной обезьянкой Герри Фэллона.

— Ничего из этого не доказано. — Ухмылка О’Рурка пропала, оставив лишь горький оскал.

— Только благодаря Герри Фэллону, который до сих пор не вышел из комы. Скрестим пальцы в ожидании рождественского чуда. Тем не менее в тот памятный вечер мы немного поболтали на твоей лужайке. Не знаю, все ли ты помнишь? Ты был не в лучшей форме.

— Ты чуть меня не убил. Ты должен сидеть за это в тюрьме!

— Мы могли бы стать сокамерниками. Но, к сожалению, тебе было сложно выдвинуть обвинения, не рассказав о деле Фэллона в суде, и твоему резюме это явно не пошло бы на пользу. Следствию не хватило улик, чтобы обвинить тебя по делу Фэллона, но, очевидно, их нашлось более чем достаточно, чтобы «Гарда Шихана» в безумной спешке выкинула тебя за борт. — Банни многозначительно посмотрел на дверь позади О’Рурка, за которой располагался балкон. — Извини, Финтан, неудачно подобрал слова.

— Итак, тебя разыскивают за двойное убийство, верно? Надеюсь, ты наслаждаешься своим последним Рождеством на свободе?

— А знаешь, — сказал Банни, игнорируя последнее замечание О’Рурка, — каким-то образом я всегда догадывался. Не про Фэллона. Но когда много лет назад Гринго и тем двум глупым беднягам пришла в голову идея ограбить Томми Картера, кое-что для меня оставалось непонятным. Я имею в виду, как они собирались выйти из воды сухими. С ними должен был быть кто-то повыше, способный заметать следы.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, Банни. Детектива-сержанта Тима Спейна похоронили в тысяча девятьсот девяносто девятом году как героя, застреленного при исполнении служебного долга во время крупнейшей операции по изъятию наркотических средств в истории страны. Я отчетливо помню, как произносил на его похоронах речь.

Рука Банни сжала хёрл.

— Да, Финтан, ты всегда умел говорить красиво.

О’Рурк наклонился вперед, безотчетно увлекшись:

— Теперь о бумажнике, о котором ты упомянул. Если предположить, что он находился у Гринго, поскольку тот был с тобой в горах, где убивали этих двух людей, то я не пойму, как бы я смог, по-твоему, его заполучить? В смысле, если только самый близкий, самый преданный друг тебя не слил.

Банни пристально посмотрел на О’Рурка:

— Гринго не был идеальным человеком — ни в коем случае. Но в конце своего пути он поступил правильно. В отличие от того, что можно сказать о тебе.

— Для человека, разыскиваемого за двойное убийство, ты слишком нравоучителен.