Последние штрихи

— Теперь я сама стала образцовой хозяйкой, — заявила я, складывая вилку и нож на пустую тарелку. — И обучаю Лив. Она у меня идеальная жертва: ни единой премудрости из моего арсенала не знает. Даже утюгом пользоваться не умеет.

— Вот уж работа так работа, — вздохнула Кэтлин.

— Бог в помощь, — добавила Нэнси.

— Вот для этого мне и понадобились старые записи, — пояснила я.

На самом деле, подключив свои тетради к реальным урокам, которые я преподавала Лив, я рассчитывала быстренько сколотить программу обучения в Академии. Затем я собиралась перевести ее на профессиональный жаргон и набрать на компьютере. А уж после этого отдать мисс Торн на утверждение.

— Не соблазнишься еще одним кусочком бекона? — спросила Кэтлин, приблизив ко мне тарелку на небезопасное расстояние.

— Нет, — сказала я и поспешно вышла из-за стола, потому что желудок настойчиво нашептывал «давай, давай». — Мне уже пора, а я еще должна забежать наверх. Столько дел сегодня…

— Тогда приготовлю тебе сэндвичи! — крикнула Кэтлин так, чтобы я услышала на лестнице. — Съедите вместе с этим симпатичным юношей-казначеем. Держу пари, от рулета с яйцом он не откажется.

Я осторожно поднялась по ступенькам, стараясь не задеть висящие тут и там картинки и детские фотографии в рамках, и очень быстро оказалась в своей крохотной комнатке.

Нэнси была права: там все осталось нетронутым и выглядело точно так же, как когда-то при мне. Даже ленты для волос на туалетном столике и вырезки из журналов с портретами знаменитых рыжих, которыми я старательно обклеивала свой шкаф изнутри: Ферджи, Молли Рингуолд, Рита Хейворт[38] (совсем прошлый век)… Чувствуя себя незваным гостем, я влезла в шкаф по самые уши и, путаясь в зимних пальто и юбках, принялась искать обувную коробку, в которой хранила свои «сокровища».

Наконец удалось нащупать нечто похожее по форме, правда, большего размера. Когда я вытащила находку на свет и разглядела, то едва не лишилась чувств!

Это была… старая коробка из-под мармеладных долек Куперса.

Я почувствовала, что еще секунда — и у меня остановится сердце. Та самая мармеладная коробка, про которую Нэнси всякий раз, когда я спрашивала, говорила, что ее давно выкинули из соображений гигиены.

Сдерживая слезы, я подняла ее и рассмотрела со всех сторон, стараясь не упустить ни единой детали. Ведь я видела ее в первый раз. Это в нее кто-то меня положил, а потом ушел…

Теперь, когда коробка была у меня в руках, разом всплыли детские размышления по поводу того, как все происходило. Например, куда балерина умудрилась деть целую гору мармелада? Где она вообще взяла эту коробку? Ведь мармелад в таких количествах могла заказывать только кухня Академии…

Была еще версия Фрэнни, будто мармеладные дольки Куперса стали заказывать уже после того, как нашли коробку, — как бы в мою честь. Однако с некоторых пор появились основания думать, что Фрэнни говорила так с целью меня порадовать. Скорее всего, в «Филлиморе» заказывали дольки и раньше. И весьма вероятно, что коробка происходила как раз с академической кухни. Значит, моя мамочка училась в пансионе, ведь посторонние на территорию не допускались. О том же косвенно говорил и факт присутствия на коробке королевского герба: наверняка мисс Торн оставила бы именно такие рекомендации для размещения нежелательных младенцев.

С другой стороны, коробка могла быть найдена и возле мусорных баков на задворках любой улицы. Или взята из отеля, где она работала. В Мейфэре полно отелей, в отелях полно горничных. И дам сомнительного поведения, проживающих в апартаментах…

Я перевернула коробку на бок и достала из нее другую, поменьше — ту самую китайскую коробку, где хранились мои сокровища.

В 1999 году я закинула ее в самую глубину шкафа и поклялась, что больше никогда к ней не притронусь. Странно, что вообще не выбросила. Наверное, не нашлось по-настоящему веского повода. В китайской коробке хранилось все, что имело для меня хоть какую-нибудь ценность: засохшие тюбики лака для ногтей, записки, которыми мы с Лив перебрасывались на уроках, авиабилеты, дурацкие фотографии нашего класса из поездки в Болонью, где у всех были застывшие физиономии, как будто мы снимались на паспорт, валентинки… Конечно, мне ужасно хотелось все это перебрать, но я скрепя сердце принялась откладывать вещи в сторону, чтобы побыстрее найти то, за чем пришла.

Они оказались на самом дне: сиреневые кожаные тетрадки — те самые, которые выдавали всем воспитанницам в начале семестра. Первую такую тетрадку я получила от Фрэнни, как только научилась писать свое имя; с того времени я старательно записывала абсолютно все — даже то, что тогда мне было непонятно. В результате появлялись начертанные кривым почерком «баловные боли» и «снежные отношения». Я все время таскала тетрадку в кармане, когда мы с Фрэнни ездили в магазин или на отдых. Фрэнни так и сыпала премудростями — знай успевай конспектировать.