Последние

Поэтому в повозке я ехала уже молча, лишь слезы беззвучно катились из глаз. Самые близкие – я, брат Виктора, мои родители и Игорь Александрович – забрались в телегу, куда положили гроб. Остальные же шли позади.

Я молилась, чтобы дорога к кладбищу оказалась длиннее, чем обычно.

Гриша, как и остальные, молча сидел, не моргая смотря на брата, а потом произнес:

– Вот и кончились твои мучения.

Наверное, если бы до этого меня не угомонил Буляков, я кинулась бы под колеса, дабы остановить телегу. Все, чтобы не добраться до места, где навсегда расстаются живые с покойниками.

К сожалению, остановить время я была не в силах, и мы въехали на кладбище. Оно было небольшим, поэтому я сразу увидела готовую яму, в которую канет мой любимый. Схватив его руку, я припала к ней губами, пытаясь навсегда оставить в памяти нежность его кожи.

Как и раньше, я думала, что самое тяжелое позади, но снова ошиблась. Казалось невыносимым смотреть на то, как гроб постепенно погружается в темную пропасть. В один момент он зашел под неправильным углом и застрял. В этот момент в глазах моих потемнело. И я поняла, что, если сейчас ничего не исправят, я просто сама прыгну в эту яму, вслед за Виктором.

Мне стало нехорошо от собственных мыслей, и я покачнулась. Кто-то сзади не дал мне упасть.

Это была Люба. Мы встретились взглядом, и я поняла, как мне ее не хватало. Она приобняла меня за плечи и прошептала:

– Держись. Я с тобой.

В это время гроб уже достиг дна, и могильщики взялись за лопаты.

Кто-то кидал в яму платки, попросив землю забрать свои слезы.

Я не стала этого делать. Ничто было не в силах лишить меня слез, также, как и воспоминаний о Викторе. Я всегда буду его помнить. Потому что в самой смерти нет ничего страшного; забыть человека – вот, что самое ужасное.

Даже спустя полвека я буду вспоминать Виктора. У меня будут муж, дети, а, может, даже и внуки, но это не изменит моей первой любви. Она навсегда останется в моем сердце.

«Когда смерти не избежать, человек, в первую очередь, должен справиться с собой самим», – так сказала мне матушка.

И я поняла, что нужно жить дальше. Виктор смог справиться, теперь и мне нужно это сделать.

– Я ни о чем не жалею, любимый мой.

Что-то вдруг коснулось моей щеки, и я провела по ней рукой, обнаружив при этом парашютик одуванчика. На дворе был сентябрь, о чем только думает это цветок?

Оглядевшись, я заметила у оградки уже голый стебелек. Это был последний одуванчик. Его семена давным-давно должны были улететь, подхваченные ветерком. Но он так не хотел расставаться с летом, что держался из последних сил.

Позже мне все-таки удастся посетить столицу, где я и решу остаться уже навсегда. Именно там, в Петербурге, спустя десять лет я узнаю, что ненавистная болезнь, унесшая жизнь моего любимого, получила название «рак».