Последний аккорд (СИ)

Однажды кому-то пришла в голову жестокая идея, и, находясь не в самом вменяемом состоянии, он воплотил её в жизнь. Адам просто оказался не в том месте не в то время. И Голд бы не сразу об этом узнал, если бы не позвонил сыну в тот вечер, 10 октября 2036 года. Этот день он не забудет никогда.

Трубку взял не Адам, а Келли.

— Мистер Голд, — рыдала девушка, — я не… Столько крови…

Других слов ему не требовалось. Он сразу забегал по дому, собирая вещи, которые могли бы пригодиться. Деньги, документы. Распихал всё это по карманам, схватил ключи от машины и вылетел в гараж. Белль пыталась выяснить у него, что происходит, и только он остановился, чтобы ответить ей, как, неожиданно для самого себя, совершил невозможное — прыжок в пространстве за пределы волшебного города. Он был настолько сосредоточен на сыне, что просто оказался в тёмном парке рядом с ним.

Келли пыталась звать на помощь и плохо себя контролировала, но вид Голда немного отрезвил её.

— Мистер Голд? Как вы тут оказались?

— Неважно, — коротко бросил Голд и оттащил бесчувственного Адама с дороги.

— Он дышит, — сказала Келли. — Он жив. Я проверила.

Румпель ничего больше не сказал ей, поражённый видом сына. Крови и правда было много, залило всю правую половину лица. Руки Голда были в крови, которая не должна была пролиться. Никогда. Сам Голд бессильно и жалобно заплакал.

Рана выглядела настолько плохо, что оставалось удивляться тому, почему Адам был ещё жив. Голд чувствовал в себе магию. Он был за границами зачарованного города, но волшебство осталось с ним, и он всё истратил, чтобы не дать сыну умереть.

— За что это всё? — прошептал он, стирая кровь с лица сына. — За что?

Келли вызвала скорую, и Адама увезли. Им с Келли разрешили сопроводить его, и они молча сидели друг напротив друга, разглядывая свои руки, перепачканные кровью того, кого они оба любили. Когда Адама увезли, он позвонил Белль.

— Румпель! — раздался испуганный голос жены. — Где ты?

— Я в Беркли…

— Где?

— В Беркли… — тихо повторил Голд.

— Как это возможно?

— Я не знаю.

— Что случилось? — она начинала сходить с ума от беспокойства.

— В общем… — Голд изложил ей ситуацию в общих чертах, насколько сам знал, а потом отключил телефон, не в силах продолжать разговор с расстроенной, ничего не понимающей женой, не в силах выдержать её страх и огорчение.

Три часа они с Келли ждали, и за это время девушка сбивчиво рассказала, как здоровый светловолосый парень, сопровождаемый парочкой друзей, пристал к ним, а потом два раза сильно ударил Адама битой для софтбола. На напавшем была соответствующая форма, почему бита и не вызвала подозрений. После этого виновники сбежали, а через две минуты Адаму позвонил Голд. Келли сообщила неприятные известия всем заинтересованным, и вскоре к ним присоединилась Коль.

— Папа! — воскликнула дочь. — Пап, как он?

— Я не знаю, — честно ответил Голд, обнимая её. — Я ничего не знаю.

— Мама звонит.

— Я не буду с ней говорить, — быстро отказался Голд.

— Да, мам. Я в больнице в Беркли, — отвечала Коль матери. — Рядом со мной. Говорить не хочет. Мам, я не знаю. Нет. Нет. Ничего не говорили. Мам, всё. Позже. Пока. Мама… Не волнуйся раньше времени. Мам! Он не будет говорить. Не знаю. Не будет, и всё. Нет. Не будет. Я не могу его заставить! Пока.

— Спасибо.

— Сложно с ней поговорить?! — раздражённо спросила дочь.

— Я не могу, — сокрушённо ответил Голд. — Просто не могу сейчас.

— Ты не виноват…

— Коль, просто… — ему не нужно было заканчивать это предложение.

Коль села рядом и старалась его не тревожить. Она единственная из них сохраняла спокойствие и самообладание, потому что кто-то должен был. Келли повторила рассказ для Коль. Это ещё не раз обсуждалось ими той ночью. Белль позвонила и Келли.

— Ой, миссис Голд… — испугалась девушка, для которой разговор с Белль был таким же невыносимым.

— Ну, разумеется… — сказала Коль.

— Что мне ей сказать?

— Если можешь, то всё, — попросил Голд.

— Да, — Келли кивнула ему, ответила на звонок и отошла.

Адам очнулся спустя пять часов после того, как его доставили в больницу. Пять часов ада. Врач сказал, что он стабилен, но насколько поврежден его мозг, установить пока нельзя. Было и ещё кое-что — Адам ничего не видел. Ну, или почти ничего.

— Адам… — прошептал Голд, присаживаясь рядом с сыном и сжимая его руку.

— Папа… — слабо отвечал парень. — Что ты тут делаешь? Я тебя не вижу.

— Совсем?

— Нечёткие очертания.

— Я сейчас вернусь, сынок, — заверил Румпель. — Тут Келли и Коль… А я сейчас.

Он оставил Адама на попечение девушкам, а сам вышел к врачу в коридор.

— Почему он ничего не видит? — требовательно спросил Голд.

— Такое нередко случается при подобных травмах, — спокойно отвечал врач, привычный к претензиям беспокойных родственников. — Повреждён зрительный нерв.

— И что? Это навсегда?

Голд думал о том, что необходимо как можно скорее переправить Адама в Сторибрук. А там уж он его вылечит, он его починит, как сам Адам чинил всё на свете.

— Нет. Возможно, когда отёк спадет, будут улучшения. Зрачки хорошо реагировали на свет. Это значит, что повреждена лишь часть нервных волокон.

— Зрение вернётся?