Последний аккорд (СИ)

Голд не ожидал, что будет рад вновь увидеть эти стены. Уверенным шагом он направился к залу, в котором коротал часы за прялкой в давние времена, обедал и принимал редких посетителей. Тут же он впервые поцеловался с Белль, признался сам себе в своих чувствах… Много воды утекло с тех пор, и даже самые неприятные воспоминания теперь воспринимались иначе.

На длинном столе стоял всё тот же сервиз, который он давным-давно разбил, пощадив лишь надколотую чашку. А за его старой прялкой сидел Тёмный.

— Ворон безглазый над крышей летает, — пропел он. — Никто не узнает, никто не узнает.

— Что это значит? — с улыбкой спросил Голд.

— Ты мне скажи! — он продолжил прясть. — Опять на распутье, Румпельштильцхен?

— Я искал тебя.

— Искал, — кивнул Тёмный. — Но только вот я и не терялся. Ты сам не знаешь, что ищешь.

— В этом, полагаю, смысл заклинания, — усмехнулся Румпель. — Понять, что я ищу.

— Не меня. Я — здесь. Всегда был и всегда буду, — с удовольствием произнёс Тёмный. — Как бы ты меня ни прятал, из страха, что оскверню твою любовь или уничтожу твою семью. Искать меня не нужно.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе нужно мужество, Румпельштильцхен, чтобы признать, что ты единое целое, а не куча разных осколков, — тут он прекратил прясть, встал и прошёл мимо Голда. — Хладнокровный убийца, коварный чародей, влюблённый мужчина и заботливый отец — это всё ты. Ничего не существует отдельно. Единственная вещь, которую ты постоянно теряешь — ты сам.

— Постой! — Голд схватил его за локоть и развернул к себе. — Куда ты?

— Я никуда. Я всегда буду здесь, — Тёмный положил ему руку на сердце. — С тобой до самого конца. Даже если от меня останется один крохотный уголёк, жалкая тень той силы, которой ты отмечен до конца своей жизни. К ответу тебя приведут последние две строчки.

— Последние две строчки…

Тёмный просто исчез, растворился в воздухе.

— Эй! Где ты?! — крикнул Голд, но затем смирился. — Ты это я, я это ты. Последние две строчки. Ворон безглазый… Так…

Стены его замка затряслись, пол заходил ходуном, стол накренился, и старый сервиз посыпался с него вниз, разбиваясь на множество мелких осколков. То же произошло и с содержимым громоздких шкафов. Он попятился к выходу, стараясь не порезать ноги.

— Ворон безглазый над крышей летает. Никто не узнает. Никто не узнает, — он понял, что знает оставшиеся две строки. — Рушатся стены монарших покоев на мёртвые головы падших героев.

И замок воспламенился, стены задрожали сильнее, готовые вот-вот обвалиться.

— Нет, нет, нет…

Румпель выскочил за дверь в последнюю минуту и побежал по горящему коридору, пытаясь найти выход. Двери, за ручки которых он в отчаянии дёргал, не поддавались. А потом он просто остановился.

— Нет. Хватит. Я больше не бегу, что бы ни случилось, — решил Голд. — Ни от жизни, ни от себя.

Стены подкосились, и потолок начал обваливаться кусками, норовя раздавить его насмерть. Он вздохнул и закрыл глаза, приготовившись к удару, но этого не случилось. Голд снова оказался в лесу. Внезапно раздался резкий страшный звук, древний голос из потустороннего мира.

— Выходи! — скомандовал Голд.

Звук повторился, и он наколдовал чудовищное пламя, объявшее его источник. Им оказалось дерево, древний исполинский ясень, до боли знакомый ему. Это был его голос, теперь переросший в истошный вопль умирающего. Голд будто сам умирал вместе с ним, чувствовал его страдания. И это происходило не только от осознания того, что он губит нечто великое. Была ещё одна важная причина.

— Крис… — Голд заплакал. — Нет. Нет, нет, нет.

Он попытался унять пламя с помощью магии, но она вновь его подвела. Тогда он попытался потушить его подручными средствами, но только пиджак опалил.

— Сейчас, сейчас…

Он ничего не смог сделать. Дерево умерло у него на глазах.

— Нет… — он упал на колени. — Прости меня… Прости.

Огонь погас, и Голд наконец смог приблизиться. Больше всего на свете он хотел всё исправить. Исправить, и только. Ради жизни. Ради жизни Адама, ради своей собственной жизни и ради жизни этого несчастного создания. Внезапно он ощутил небывалый прилив сил и лёгкое покалывание по всему телу. Магия вновь разливалась внутри него, в голове взрывались фейерверки. Его захлестнуло ощущение силы и свободы. Вкус пепла сменился вкусом жизни. Восторженный и обрадованный, он отдал всю свою энергию, применил всё своё немалое мастерство чародея, чтобы оживить волшебное дерево, сделал так, чтобы чёрная магия вырвала древнюю душу из тьмы, а белая, доселе недоступная ему во всём своём великолепии, вернула её на место и придала умерщвлённому существу прежний облик. Оно возродилось, и Тёмный маг Румпельштильцхен восстал из пепла вместе с ним, обделённый прежним могуществом, но всё ещё сильный и бессмертный.

— Я сделал это. Сработало… — он удивлялся сам себе. — Сработало…

За любую магию приходится платить, и Голд, истощенный, потерял сознание. Он не знал, сколько пролежал там на земле, но в чувство его привели, когда уже рассвело.

— Голд! Очнись! — кто-то хлопал его по щекам. — Голд!

— Дэвид? — он открыл глаза и взглянул на шерифа. — Где я?