Последний аккорд (СИ)

— Нет. Ничего не может быть так ужасно, как это расписывают, — отметил Голд. — Всё зависит от отношения повествователя. Безусловно, они мне неприятны, но я бы не сказал, что совсем не способен их понять. Обладай я другим жизненным опытом, я бы, вероятно, поступал так же. В некотором роде Винтеры в перспективе наши родственники.

— Адам собрался жениться?

— Мне он не сообщал. У тебя другие данные?

— Нет, — озадаченно протянул Ал. — Просто ты назвал их нашими родственниками.

— Это вполне себе вероятность. Как и многое другое. Никогда не знаешь, как и что может пригодиться.

— И как пригодились Винтеры?

— Сообщили мне о неудачах нашего старого коллеги, — поделился Голд. — О неудачах, которые я намерен против него использовать.

— И кто это?

— Его зовут Говард Стентон. Ты навряд ли слышал это имя.

— Слышал. О нём писали недавно, — сообщил Ал. — И писали обратное.

— Обычная пыль в глаза. Ещё надо смотреть на издание, — разъяснил Голд. — Верь тем, что принадлежат Брайанту. По крайней мере, в плане внутренней экономики. Даже местной внутренней экономики.

— Понятно. А у тебя с ним какие-то личные счёты?

— Нет. Не совсем так, — он понял, что всегда будет злиться на Стентона. — Скажем, меня страшно раздражает его недальновидность и привычка брать то, что ему не принадлежит.

— Ты потерял из-за него деньги?

— Да, пару раз. Не только это.

— А что ещё?

— Он делал непристойные предложения чужим жёнам, включая мою.

— Он приставал к маме? — Альберт скривился, будто это была самая невероятная из всех невероятных возможностей на свете.

— Какой удивлённый тон! Даже обидно! — рассмеялся Голд. — Белль — очень привлекательная женщина. А в те далекие времена она была ещё и молодая привлекательная женщина.

— Но мне-то она мама.

— Тебе — мама, — согласился он с сыном. — И женщина, которую я люблю. Вполне нормально, что я до сих пор злюсь на человека, который оскорбил её.

— Почему он ещё жив?

— Потому что я не всегда решаю проблемы столь кардинально. Но я ему врезал.

— Сильно? — Ал произнёс это почти с надеждой.

— Прилично, — кивнул Голд. — Что тоже очень нехорошо.

— Ни на минуту не можешь бросить воспитательный тон? — горько усмехнулся парень.

— А как ещё поступить, если оскорбили твою женщину?

— Наверное, никак. Угрозы, жёсткий разговор по душам… — задумался Голд. — Но до таких, как Стентон, — не доходит.

Между ними снова повисла тишина. Альберт хотел ещё что-то спросить, но не знал как.

Чуть позже он нашёлся с вопросом:

— Ты очень её любишь?

— Белль? — уточнил Голд. — Разумеется. Больше, чем самого себя.

— А как ты это понял?

— В смысле?

— Ты чётко осознаёшь, что её любишь. Но почему ты думаешь, что это чувство такое большое и подлинное?

— Потому что я не мог без неё жить? Она нечто, что есть у меня, нечто, что при самых кошмарных жизненных обстоятельствах удерживает меня на плаву, — Голд говорил открыто, — и я счастлив просто от того, что могу быть с ней рядом. Это сложно объяснить. Пожалуй, даже невозможно. Любовь нерациональна и непредсказуема. Порой благодаря ей могут ужиться самые противоречивые противоположности.

— Мне не кажется, что вы с мамой противоречивые противоположности. Ты не мог выразиться проще?

— Прости?

— Я, наверное, никогда не любил, — протянул Альберт.

— Вполне возможно, — кивнул Голд. — А ты искал любви?

— Нет. По правде, я никогда не думал, что ищу. Мне казалось, что я люблю Полли. Но я просто хотел быть рядом с такой, как Полли. И немного любовался собой, потому что такая женщина была моей. Но не была.

— Вы с Полли слишком молоды и были увлечены собственными успехами больше, чем друг другом. А Керри?

— Керри мне очень дорога, но как друг, — с некоторой нежностью сказал Ал. — Даже когда мы встречались и занимались сексом, я чувствовал, что это как-то неправильно. И когда мы просто общались, не прикасаясь друг к другу, наши отношения сразу становились лучше.

— То есть ты никогда не пробовал возобновить их?

— Пробовал. Когда Бри меня бросила, мы с Керри вернулись в Бостон и провели ночь вместе. Убедились, что это не работает. И теперь я совсем о ней не думаю в этом ключе. Как и она обо мне. Перечеркнули последние «а если».

— Ясно.

— Я бы не ужился с Керри. Каждый раз, когда бываю у неё в гостях, мне хочется, если честно, прибраться. И я бы с радостью сделал это, но весь хлам, а иногда даже мусор, — это необходимые вещи для её творческого процесса, — Альберт сказал это почти с сожалением.

— А меня просто раздражает, когда всё валяется.

— Об этом я пока не успел забыть.

— Мой психотерапевт говорит, что у меня шизоидный тип личности. Из-за этого мои противоречия. Я, представь себе, очень чувствительный, но внешне холодный и равнодушный. У меня есть воображение, но не умею воплощать его. У меня нет интуиции, из-за чего я и прячусь за бесконечными рядами формул и терминов, думая, что они содержат всю истину.

— Вот глупости! — нахмурился Голд.

— Не то слово! — воскликнул Альберт. — Если бы истина была известна, моя работа стала бы сразу совершенно бессмысленной.

— Я не про это! — возразил Голд. — Я про психотерапевта.

— А что с ним не так?