Последний барьер

— Welcome to Piatyzonie, amigos! — злорадно процедил я, подпирая выход на лестницу обломком лифта, что докатился досюда после взрыва. Сдержать этим противников, конечно же, невозможно. Я сделал это лишь затем, чтобы при штурме они учинили побольше шума. И дали мне знак, когда устраивать в их честь приветственный салют.

Обильно оросив гелем пространство у лестничной двери, я огляделся. Помимо этого, в холле имелось ещё три выхода, и изо всех также доносился шум. Правда, нельзя было определить, кто или что его издаёт: стягивающиеся к нам со всего яруса «гаранты», биомехи или какие-нибудь лабораторные механизмы Талермана. Так или иначе, но было бы слишком самонадеянно соваться наобум в любой из выходов, дабы убежать от спускающегося по лестнице врага. Это грозило нам столкновением с другим вражеским отрядом. И тогда мы окажемся зажатыми меж двух огней, после чего головорезы Умника попросту сотрут нас в порошок.

Нет, так дело не пойдёт. Я не стал уповать на авось и на всякий случай облил взрывчаткой порог каждой двери, истратив на это остатки геля. После чего бегом вернулся к лифту, на входе в который меня уже поджидали друзья.

Они также не теряли времени даром: успели разжиться двумя трофейными пулемётами и принялись сооружать оборонительное укрепление. Смекнув, зачем я минирую выходы, Мерлин подтянул телекинезом валявшуюся неподалёку обваленную невесть когда и кем — но точно не мной — толстую гранитную колонну. Затем вырвал из пола и нагромоздил перед ней, а также с боков несколько многотонных гранитных плит. Ради чего Семёну пришлось их сначала размягчить, а потом опять «заморозить», только на сей раз не по отдельности, а как единое целое. В итоге на входе в нашу шахту всего за полторы минуты выросла невысокая, но устойчивая и массивная баррикада. А края дверного проёма, которые я уже испытал на прочность под пулемётным огнём, могли, если что, послужить нам второй линией обороны.

Короче говоря, мы исчерпали весь свой нахрап и готовились ощутить на себе ответную ярость Умника, чьё осиное гнездо мы нахально разворошили.

— У меня для вас две новости, — проговорил Пожарский, сжимая в кулаке очередную порцию своего энергетического тоника — «Сердце зверя». — Первая: мы пришли по адресу и, кажется, не опоздали. Я отчётливо улавливаю к востоку отсюда следы энергетической аномалии, подобной той, которой заряжен Мангуст. Вторая новость не такая весёлая: между нами и этой аномалией ощущается биологическая и биомеханическая активность. Поэтому готовьтесь — будет жарко. И хорошенько усвойте одно правило: когда я кричу: «Удар!», вы прекращаете стрельбу и прячетесь. Так что смотрите, не хлопайте ушами!

Последнее напоминание касалось лишь Свистунова и Дюймового. Хотя последнего наверняка в своё время учили в Ордене, как ведутся позиционные бои с участием сталкеров-энергиков и метаморфов. Я же и Динара об этом давно знали, разве что опыт у нас был разный. Её знания были получены за годы членства в группировке Питерцев и скитаний с Мерлином. А мои — во время многочисленных охот, какие устраивали на меня все кому не лень, в том числе разного рода энергики, метаморфы и мнемотехники…

Всё дальнейшее отложилось в моей памяти грохочущей круговертью, от которой можно было запросто рехнуться. Я готовился к чему-то подобному с того момента, как нас с Тиберием посетила мысль вторгнуться на «Альтитуду» и показать Умнику кузькину мать. По большей части, конечно, готовился морально, поскольку физически я к таким трудностям в Зоне всегда готов. Самым коварным, с чем мне предстояло вести свою внутреннюю борьбу, было искушение плюнуть на всё и повернуть назад. Я знал, каковым оно бывает. Порой эта напасть настолько нестерпима, что даже затмевает собой мой основной нынешний инстинкт — страх. И пускай на данный час наш путь к отступлению был не менее сложен, чем путь к цели, я знал: мысль о нём всё равно начнёт рано или поздно пульсировать у меня в мозгу. Предотвратить её появление нельзя. Игнорировать — тоже. Её можно только предугадать, а потом отчаянно ей сопротивляться. Так, как сопротивляется своему страху запертый в тюремной камере клаустрофоб…

Выпавшее на нашу долю пятиминутное затишье подошло к концу. Оно могло завершиться и раньше, но «гаранты», коих я расслышал ещё на подходе, не ворвались в холл сразу. Почему — совершенно очевидно. Они дожидались, когда к ним подтянутся дополнительные подразделения, чтобы атаковать нас по всем фронтам. Со своей позиции мы могли контролировать лишь три ведущие в холл двери, включая дверь пожарной лестницы. Четвёртый вход был загорожен от нас расположенным в центре зала лифтовым колодцем. Он прикрывал нашу позицию от атак с тыла, но не с флангов.