Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

Резко выступая против любых попыток подменить литературу проповедью тех или иных идейных установок автора, Башевис-Зингер был убежден, что эти попытки, как и любая назидательность, тем более неприемлемы для детской литературы — как неприемлемы для нее и попытки привнести те или иные модернистские выверты. Детской литературе, писал Зингер, «нужны хорошо написанные и придуманные истории, а не банальные идеи», в рассказах для детей необходима «ясность изложения и даже такая устаревшая штука, как пунктуация». То есть даже если речь в сказке или истории идет о чудесах или о чем-то сверхъестественном, в этом рассказе должна присутствовать своя логика. Любопытно, что в качестве образчика того, как надо писать для детей, Зингер любил приводить Библию.

При этом писатель не скрывал, что пытается в своих сказках и рассказах для детей пробудить в них религиозность, напомнить им о Боге и Его заповедях и отнюдь не усматривал в этом нарушения того же требования о предельной логичности произведения. «Дети по своей природе расположены к мистике, — пишет он в уже упоминавшемся здесь эссе. — Они верят в Бога, в черта, в добрых духов и злых, верят во всякое волшебство. Однако они требуют от этих рассказов истинной логики и последовательности. В религии зачастую куда больше логики, чем в материализме. А что мир создал себя сам, нередко утверждают люди, пренебрегающие здравым смыслом».

Все эти мысли Башевиса-Зингера о природе и задачах детской литературе остаются актуальными и сегодня. И многим детским писателям не мешало бы время от времени перечитывать его заметки по этому поводу.

* * *

Элизабет Шуб потом вспоминала, что на самом деле вхождение Зингера в детскую литературу было отнюдь не простым. Она и в самом деле долго уговаривала Айзека попробовать себя в качестве детского писателя. Наконец, он согласился и вскоре пригласил ее послушать написанный им первый рассказ для детей.

«Когда он начал мне его читать, я поняла, что это просто ужасно — рассказ был написан из рук вон плохо; Башевис, видимо, думал, что такие рассказы нужно писать особым «детским» языком, и в результате выходило сплошное сюсюканье, — рассказывала Шуб. — Я долго думала, как ему это сказать, и, в конце концов, решила, что нужно говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды.

— Это никуда не годится! — сказала я.

— Что ты понимаешь?! — вспыхнул Башевис.

В тот вечер мы расстались едва ли не врагами, и когда спустя два дня Башевис пригласил меня послушать его новый рассказ для детей, я боялась, что все опять повторится, лгать я не смогу, и нашим отношениям придет конец.

Я пришла, он начал читать «Козу Злату», и мне не осталось ничего другого, как замереть от восхищения.

Башевис был явно очень доволен.

— Ну вот, а кто-то говорил, что я не умею писать для детей! — пробурчал он».

* * *

Зингер не случайно говорил о тесной связи между детской литературой и фольклором — он сам постоянно обращался в поисках сюжетов к фольклорным мотивам.

Однако созданный им цикл о знаменитых хелмских мудрецах, на взгляд автора этой книги, вряд ли стоит отнести к большим удачам художника. Большинство рассказанных им в этом цикле историй хорошо известны, использовались многими еврейскими поэтами и прозаиками, причем зачастую с гораздо большим остроумием.

Чтобы понять это, достаточно перечитать хотя бы знаменитый цикл баллад о Хелме Овсея Дриза. Сказка «Толи-ловкач и Лезер-скряга» тоже представляет собой простой пересказ известной еврейской народной сказки, варианты которой имеются в фолькоре почти всех народов мира.

Исключение в этом смысле представляет разве что новелла «Как Шлемиль в Варшаву отправился» — о незадачливом простаке Шлемиле, который, выйдя из Хелма, заснул на дороге, а затем из-за шутки кузнеца, перевернувшего его сапоги, вернулся в родное местечко, но был убежден, что пришел в некий другой Хелм, являющийся точной копией первого.

Это тоже, в общем-то, хорошо знакомая еврейскому читателю история, однако Зингер насыщает ее такими точными жизненными деталями, делает образы Шлемиля и его жены настолько полнокровными, что она и в самом деле превращается в совершенно оригинальное произведение.

Очень хороша и история «День, когда я потерялся» — о рассеянном профессоре Шлемиле, который в завершение всех своих несчастий, забыл свой собственный адрес и стоял под дождем до тех пор, пока мимо не проехал на машине спешивший к нему на день рождения приятель…

Рассказ «Первый Шлемиль» также основан на старом, набившем оскомину сюжете, но насыщенный придуманными Зингером удивительно вкусными подробностями — такими же вкусными, как то клубничное варенье, которое сварила мадам Шлемиль и, чтобы уберечь его от мужа, выдала за яд.

К лучшим же произведениям Башевиса-Зингера для детей, вне сомнения, следует отнести такие рассказы, как «Сон Менаше», «Коза Злата» и «Рай для дураков».