Последний бой Лаврентия Берии

– Молодец! – Берия накрыл ладонью лежащую на столе руку Павла. – Хорошо соображаешь. Если когда-нибудь увидишь Привалова, скажи, я рекомендую тебя для работы в «службе № 1». А теперь слушай дальше. До самого вечера в курсе предполагаемых кадровых назначений были четыре человека: Маленков, Булганин, Хрущев и я. Некоторые спорные назначения мы обсуждали с другим членами Политбюро, но МВД это не касалось, тут все было решено заранее.

– Но как же тогда… – Павел на мгновение запнулся. – Получается, Хрущев… он ведь знал о назначении и не приказал уничтожить эти документы. Получается, что он… невиновен?

– Смотря в чем, – сказал Берия. – Скорее всего, в наших рассуждениях нет ошибки: он приехал на дачу вечером 1 марта, увидел Сталина в том состоянии, в каком тот пребывал, и сказал начальнику охраны что-нибудь вроде: «Ты что наводишь панику и шум? Видишь, товарищ Сталин крепко спит! Нас не тревожь и товарища Сталина не беспокой». То, что он и передал мне сначала через вас, а потом на допросе. Игнатьев был свидетелем этого и впоследствии использовал его приезд для шантажа. А то, что это был не инсульт, а отравление, они могли и не знать. Это знал только человек, который сделал смертельный укол, и те, что были с ним связаны. Кто это, мы уже не выясним, и Маленков тоже не сможет.

– А кто сможет? – быстро спросил Павел. – Привалов?

Берия молчал долго, глядя то куда-то в пространство, то на Павла. Наконец хлопнул ладонью по столу и написал несколько слов на листе бумаги.

– Приходится тебе доверять. Если предашь… как сказал бы товарищ Сталин, Бог тебе судья, а он больно бьет. Слушай очень внимательно. Вот то, чего хотел от меня Хрущев. Позвонишь ему, сообщишь, что задание выполнено, координаты архива у тебя. Скорее всего, он попросит продиктовать их по телефону, а записку велит привезти позднее. Это твой шанс прожить еще несколько часов. Уходи немедленно, прямо от ворот штаба, в Кремль не езди и домой не возвращайся, даже если у тебя под полом шкатулка с бриллиантами. Если вырвешься… только проследи, чтобы не было хвоста… ступай по адресу – Берия быстро написал адрес на клочке бумаги и, когда Павел прочел, тут же сжевал его, хмыкнув: – Классический способ уничтожения документов. Там расскажешь все, что знаешь.

– А мне поверят? – усомнился Павел.

– Скажешь, что ты от Николая Петровича, этого моего псевдонима никто, кроме них, не знает. И еще… – Берия пошарил по постели и нашел сложенный листок. – Ты в прошлый раз забыл здесь бумагу и карандаш, я тут порисовал немножко. И стихи вспомнил, Серго их еще перед войной где-то нашел и все время читал, так что даже я выучил… Наивные стихи, детские, но очень правильные. Возьми, они там знают мой почерк. Всему вместе они поверят. Как бы то ни было, другого выхода у меня нет, приходится верить тебе до конца…

– Лаврентий Павлович… – Павел многое хотел сказать, но слова на ум не шли, и он выдавил только: – Я постараюсь…

– Ты уж постарайся как-нибудь… – Берия поднялся и крепко обнял Павла, второй раз в жизни и теперь уж точно последний…

…А вот такого сюрприза он не ожидал! Едва Коротков вошел в помещение штаба, чтобы доложить об окончании работы, как навстречу ему поднялся Хрущев.

– Павлушка? Здравствуй, дорогой! А я тут был у Кирилла[109] и решил тебя подождать. Ну как? Сдержал Берия слово?

– Вот, – протянул Павел лист бумаги.

Черт! Что же делать? Если Хрущев возьмет его с собой, плохо дело – тогда будет не удрать. Надо что-то придумать! Что-то совсем наглое и неожиданное. Ему наверняка не терпится поехать по бериевскому адресу. А если…

– Никита Сергеевич, – смущенно проговорил Павел. – Можно вас попросить…

– Ну, говори…

– Понимаете… У меня на сегодня был заказан разговор с Драгомичами. Жена моя туда уехала в отпуск, к родителям. А я совсем забыл, с этим делом. Я подумал… может быть, можно позвонить отсюда, из штаба? Там за два дома агроном живет, у нее есть телефон с выходом на междугороднюю линию. Ну не разорю же я штаб МВО!

– Не разоришь! – засмеялся Хрущев. – Уж эту-то премию ты заслужил. Пойдем, отведу на пункт связи. Поговоришь, потом тебя довезут до дому, я распоряжусь. Молодец, Павлушка, хвалю!

– За что, Никита Сергеевич? У меня ведь ничего толком не получилось!

– Ну отчего же не получилось? Кто знает, почему он сдался? Может, потому, что ты поговорил с ним по-человечески, сердце ему размягчил, сына напомнил, ну он и… А бериевские люди… мы их теперь и сами найдем!

…Двадцать минут спустя Павел сидел все в том же красном уголке, ожидая машину, с которой вышла задержка – спустило колесо. Коротков уже подумал было уйти, не дожидаясь, но задержала простая мысль: пешехода слишком легко догнать. Если он пойдет пешком, вполне может случиться, что в квартале от штаба выскочит из подворотни штук шесть бандитов с пистолетами, и ага… Если же поехать на машине, то его, скорее всего, будут ждать дома, в парадной. А он по дороге попросит остановиться возле дежурной булочной и уйдет.