Последний бой Лаврентия Берии

Но были люди, которые находились там от начала до конца и смотрели на все глазами профессионалов. Двое из них сидели сейчас в кафе за графином водки, далеко не первым по счету. Генерал Кудрявцев был уже достаточно хорош, смуглый невысокий человек рядом с ним держался лучше. Но и пьяные они говорили так, что никто не мог ничего расслышать, лишь время от времени повышали голос, перескакивая при этом на другую тему, – генерал скучно рассказывал собеседнику, как его подсидел некий Флоровский. Это был персонаж вполне реальный, и если кто-либо захотел бы проверить, тут бы комар носа не подточил.

– Стенограмма есть, Ренат? – спросил генерал.

– Есть копия. Я ее потихоньку выношу наружу, пока только самые значимые фрагменты.

– Нужна вся. Размножь ее, дай по копии каждому из наших «головастиков», ну и нам с Колькой тоже. Я половины не слышал, все время куда-то выдергивали. И всю просей через сито. Информации там бездна, нужно только ее выловить и осмыслить. Кто изложил программу новой власти?

– Основные тезисы выдал Маленков. Примазали все же, гады, к своим делам! У меня тут записаны некоторые моменты дословно…

Он достал блокнот, однако Кудрявцев нетерпеливым жестом положил руку на обложку.

– Погоди, успеешь. Мне знаешь что непонятно? Первый день все определяет, чем он закончится, так дальше и пойдет, правильно?

Ренат кивнул.

– И смотри, что они делают. Сначала Маленков с докладом – тут неожиданностей ждать не приходится, если уж из него выдавили согласие в этом участвовать, он все сделает, как обещал. Потом выступает Хрущев. Им бы и закончить, но они выпускают еще и Молотова. А ведь у Молотова обо всем свое мнение, он упрям и непредсказуем, авторитет у него такой, что может в одиночку повернуть весь пленум. И он в любом случае не заговорщик. Тем не менее его выпустили в такой важный момент. Как ты это объясняешь?

– Только одним образом, – мрачно бросил Ренат.

– Это-то понятно. Выступление Молотова в конце первого дня полностью доказывает – Лаврентий мертв. Неясно другое. Я уверен, Лаврентий никогда не был груб с Молотовым – он слишком его уважал. Вячеслав Михайлович никогда не был против того, чтобы Берия принял страну, наоборот, всеми силами этому способствовал. Откуда такая ненависть?

– Ты полагаешь, у него не было с Берией счетов?

– Возможно, какие-то были. Но чтобы у такого крупного человека поведение определялось такими мелкими соображениями? – генерал пожал плечами и махнул рукой. – Ладно, давай свои цитаты.

Ренат открыл блокнот и принялся за чтение.

– «Первый вывод и урок касается задачи укрепления руководящей роли нашей партии, повышения партийного руководства во всех звеньях нашей государственной работы… Надо проверять работу любого руководителя, проверять, обеспечивает ли любой из нас должную партийность, ленинско-сталинскую принципиальность. Надо решительно покончить с бесконтрольностью в работе кого бы то ни было. Всякий член ЦК, какой бы пост он ни занимал, должен находиться под соответствующим партийным контролем. Деятельность любого из руководителей должна протекать под руководством ЦК партии. Кто подрывает авторитет ЦК, тот является нашим злейшим врагом, и таких людей надо беспощадно изгонять из партии. Никакой пост, никакие прошлые заслуги не должны служить препятствием к очищению партии от зарвавшихся вельмож, старающихся уйти из-под контроля партии». Это пункт первый.

– Такое я уже слышал, – хмыкнул генерал. – Знакомая программа, и даже язык отчасти совпадает. В смысле стилистическом, естественно, ибо слышал я это по-немецки, в Германии, в сороковом году, от весьма высокого чина ордена СС. Забавное совпадение. Ну, что там у тебя дальше?

– Дальше про нас с тобой, – все таким же ровным голосом ответил Ренат. – «Неотложная задача партии состоит в том, чтобы сделать невозможными попытки врагов партии использовать аппарат МВД. А для этого необходимо Министерство внутренних дел на деле подчинить Центральному Комитету, правительству СССР…» Видишь, и правительству тоже…