Последний день лета

Глава 8 Дело житейское

В директорском кабинете сидели двое: следователь Богданов и Александр Иванович Гуров. Дверь открылась, и они оба обернулись.

– Здравствуйте. – Ульяна вошла в кабинет и остановилась, определяя, куда лучше сесть. По другую сторону стола, напротив Гурова, – все равно что отречься от него. Рядом с ним – значит, не видеть его лица. Она села наискосок, чуть в стороне, как сделал бы сторонний наблюдатель, который не способен повлиять на ситуацию.

– Здравствуй, Ульяна. – Гуров хмуро кивнул, открыл бутылку с минеральной водой и выпил прямо из горла.

– Вы опоздали, – бесстрастно констатировал Богданов. Его глаза неотрывно глядели в сторону, а пальцы поигрывали карандашом.

– Простите.

– Начали без вас. Повторяться не будем, вникайте.

– При чем здесь Ульяна? – недовольно спросил Гуров. – Я бы не хотел…

Богданов его прервал:

– В свое время вы сами настаивали, чтобы она принимала участие в расследовании.

– Я говорил про гробы.

– Кроме вас есть еще Тягачев. Это его распоряжение.

Гуров склонил голову и горестно покачал головой:

– Просто не верится…

– Продолжим. – Следователь передвинул тяжелое пресс-папье и, словно желая сосредоточиться, взял со стола бронзовую птичку, покрутил ее в руках и посмотрел на Ульяну: – Это зачем здесь?

– Мой брат их собирает. – Она перевела взгляд на стеллаж с коллекцией птичьих фигурок. – Вон их сколько.

– Понятно. – Богданов выдержал паузу и наконец обратился к Гурову: – Итак, вчера в девять утра вы отправились к реке и находились там примерно до половины двенадцатого.

– Да.

– Зачем?

– Дурацкий вопрос.

– Отвечайте!

– У реки я дышал свежим воздухом.

– Два с половиной часа?

– Время летит быстро.

– Когда вернулись к главному корпусу, в фургон заходили?

– Я уже говорил: в фургон не заходил. Вернулся в номер и сразу лег спать.

– Не интересовались, где ваша жена?

– Зачем? – Гуров с иронией взглянул на Богданова. – Я был пьян.

– То есть…

– А то вы не знаете! Сначала выпил на берегу, а вернувшись в номер, догнался.

– Ага… Кто может подтвердить, что все это время вы провели у реки?

– Я никого не встретил.

– Это плохо.

– Да что уж хорошего. Все одно к одному, – крякнул Гуров.

Богданов записал несколько слов в протокол.

– Теперь поговорим о вашей ссоре с женой…

В ответ на эти слова, генерал с размаху стукнул кулаком по столу:

– Не было этого!

– Есть свидетели… – вкрадчиво проронил следователь.

– Александр Иванович… – начала Ульяна, но тот вгорячах ее оборвал:

– Не лезь! Твое дело помогать, а ты меня валишь!

И все же она закончила:

– Вам лучше сказать правду.

– Идите вы знаете куда! – Вскочив со стула, Гуров посмотрел на Ульяну: – Э-э-эх, Уля! И ты туда же! – Он бросился к двери и на пороге столкнулся с Рудневой.

Она протянула ему пакет:

– Александр Иванович, это вам.

– Дайте сюда! – Богданов сорвался с места и, перехватив пакет, прочитал вслух: – Адвокатская контора «Фейгин и сыновья». Посмотрим, что здесь… – Вспоров конверт, он вытащил документ и, пробежав глазами, присвистнул: – Ого! Ну, вот вам и мотив для убийства.

– Что там? – с тревогой осведомилась Ульяна.

– Документы на развод. Елена Петровна Гурова сообщает, что разводится с мужем, Гуровым Александром Ивановичем.

– Чушь! – Генерал выхватил у Богданова листы и сам их просмотрел. После чего повторил с меньшей уверенностью в голосе: – Чушь! Такого не может быть!

Следователь решительно забрал у него документы.

– С этого момента вы под домашним арестом. Прошу оставаться в номере. Слышите меня?

– Слышу, слышу, – понурившись, Гуров вышел в коридор, и Руднева, не заходя в кабинет, мягко прикрыла дверь.

– Не верю… – тихо проронила Ульяна.

– Чему именно? – Вернувшись на место, Богданов швырнул документы на стол.

– В развод…

– Дело житейское.

– Это не похоже на Елену Петровну.

– И чем же? – Богданов деловито собрал бумаги в стопку и сунул их в папку. – А?

– Она держалась за мужа и, как мне кажется, по-своему любила его.

– Все течет, все изменяется, любезная Ульяна Сергеевна. Вам ли не знать? – Услышав телефонный звонок, он взял со стола мобильник и приложил к уху: – Ну, говори? Погоди, запишу. – Нащупав рукой карандаш, следователь стал писать: – Пермяков Иван, восемьдесят пятого года рождения, ушел из дома в Зареченске в декабре девяносто седьмого. Кириенко Николай, восемьдесят первого… Нет, не годится, слишком взрослый. В ориентировке рост не указан? Сто восемьдесят? Нет! Точно не он! Кто еще пропал в районе в этот период? Софья Тыртычная родилась в семьдесят девятом, не вернулась домой в Старой Куще. Краснова Елена семьдесят пятого года рождения… Нет, не то! Это все за девяносто седьмой? Тогда спасибо.

– Ну что? – спросила Ульяна, когда он положил трубку.

– Четверо, но ни один не подходит. – Богданов заглянул в записи. – Пожалуй, только Пермяков Николай, но он пропал в декабре девяносто седьмого. А наши трупы захоронили в июле. Остальные трое слишком взрослые.

– Труп ребенка могли привезти из другого района, – предположила Ульяна.

– Согласен. Будем грести шире, но это займет много времени, а у нас его нет.

– Когда придет заключение судмедэксперта?