Последний день лета

– Сегодня после обеда. – Богданов посмотрел на часы: – Сейчас уезжаю. Мне к двенадцати в управление.

– Вы в Зареченск?

– Я же сказал, в управление.

– Меня с собой прихватите?

– Едемте, но только по-быстрому. Буду ждать вас в машине.

– Через пять минут буду внизу!

Богданов направился к выходу.

Ульяна заскочила в свой номер за сумочкой. Надежда сидела на диване и со скучающим видом листала журнал.

– Ты куда? – поинтересовалась она.

– В Зареченск. К ужину вернусь. Дождись меня и не вздумай удрать!

Через минуту Ульяна сбежала с крыльца и села в машину к Богданову.

– Едем?

Он запустил двигатель, обогнул фонтан и направил автомобиль к воротам. Выехав с лесной дороги на трассу, спросил:

– Зачем вам в Зареченск?

– Есть одно дело…

Ощутив в ее голосе едва уловимое замешательство, Богданов усмехнулся:

– Конфиденциальное?

– Я бы сказала, личное.

– Ну-ну, не настаиваю.

Дальше до самого города они ехали молча. Ульяна назвала адрес, там он ее и высадил. Прощаясь, осведомился:

– Как собираетесь добираться обратно? До пансионата не близко.

– Есть варианты?

– Приходите в следственное управление. После обеда освобожусь и увезу вас в пансионат.

– Это удобно?

– Да будет вам. – Богданов захлопнул дверцу и тронул машину с места.

В глубине квартала Ульяна отыскала двухэтажное здание с вывеской медицинского учреждения, вошла внутрь и сообщила дежурной в регистратуре:

– Моя фамилия Железняк. Я на прием к Сорокину.

Та заглянула в компьютер.

– Ульяна Сергеевна?

– Да. Направлена из московской клиники в связи с временной сменой места жительства.

– Егор Ильич скоро освободится, пройдите к пятому кабинету.

– Спасибо.

Шагая по коридору, Ульяна хотела лишь одного: чтобы до самого визита к врачу, а также после него ей никого не встретить. Однако за поворотом коридора она увидела очередь из пациентов не самого благополучного вида. Табличка на ближайшей двери гласила, что в кабинете принимает нарколог.

– Боже, боже…

У пятой двери с надписью «Психотерапевт» не было никого. Как только Ульяна притронулась к ручке, дверь распахнулась, и на пороге появился весьма пожилой мужчина профессорской внешности.

– Ко мне?

– Если вы Сорокин, то к вам.

– Проходите. – Он отступил. – Ваша фамилия?

– Железняк. – Ульяна приблизилась к столу и села в кресло.

Сорокин сел на свое место и достал формуляр.

– Мне прислали ваши документы, и, должен заметить, я впечатлен. – Он поднял глаза и посмотрел на нее поверх очков. – Вы бескомпромиссная женщина.

– Вы врач, и ваше дело лечить.

– Этого я не отрицаю. – Сорокин встал, сделал несколько шагов и опустился в громоздкое кресло. – Попрошу прилечь на кушетку. Порядок вы знаете. Напомните, пожалуйста: сколько сеансов прошло в Москве?

– Шесть.

– Значит, у нас впереди четыре. – Он дождался, пока Ульяна расположится на кушетке. – Удобно?

– Вполне.

– Тогда начнем. Давайте вспомним о вашем детстве.

Ульяна быстро отреагировала.

– Мне незачем вспоминать, я помню все.

– Расслабьтесь, – по-отечески посоветовал врач. Он был невозмутим, но в его бесцветных глазах, за стеклами очков, мелькал насмешливый огонек. – Здесь не стреляют на скорость и поражение. Нечего торопиться. Вы родились в полной семье?

– Мать умерла, когда мне было семь лет.

– Тяжело перенесли ее смерть?

– Тогда я еще не понимала, что это навсегда и безвозвратно. Чувство потери пришло позднее, когда чуть-чуть повзрослела.

– Когда, не припомните?

– Где-то через год, может быть, через два.

– Кто занимался вашим воспитанием?

– Номинально – отец.

– Что значит «номинально»? – спросил Сорокин.

– Был слишком занят.

– Работой?

– Он был директором завода «Технопласт».

– Ах вот как! – Сорокин несколько оживился. – Я хорошо помню эту историю.

– А я не помню совсем, – жестко обрубила Ульяна.

– Не будем ее касаться. – Доктор миролюбиво улыбнулся. – Вы единственный ребенок в семье?

– У меня есть младший брат.

Сорокин беспокойно заерзал в кресле, как будто ему что-то мешало, и спустя мгновение заметил:

– У меня такое впечатление, что вы экономите на словах или куда-то спешите. В нашем распоряжении целый час, и мы обязаны употребить его в дело.

– Прошу учесть, что я здесь не по своей воле, – проговорила Ульяна. – Задавайте свои вопросы.

– Кто еще был рядом с вами после смерти матери?

– Бабушка со стороны отца. Но ее участие было фрагментарным. Она к тому времени вышла замуж.

– Ага… Бабушка это хорошо.

– Еще были няньки. – Ульяна раздраженно покачала головой, но это выглядело так, как будто она чесала о подушку затылок. – Давайте заканчивать с детством!

– Давайте, – согласился Сорокин. – Но сначала сделаем вывод: у вас было ординарное детство без каких-либо потрясений или чрезмерного вмешательства взрослых. – Умолкнув, он внимательно вгляделся в лицо пациентки. – Или нет?

Ульяна резко поднялась и, посидев на кушетке, снова легла.

– Нет. Это не так.

– Ага… – заинтересовался Сорокин. – Рассказывайте!

– В восемь лет меня похитили.

От удивления у Сорокина вытянулось лицо. Совладав с собой, он подобрал отвисшую челюсть.

– Как это случилось?

– Я вышла из школы, меня схватили, затолкали в машину и увезли.