Последний день лета

– Плохого мы тебе не желали, – убежденно возразил генерал. – Спрятали до поры у Ленкиной бабки. Она же присматривала за тобой и кормила? Все осложнилось после того, как Железняк заявил в милицию, и тебя начали искать. А потом эта дуреха влезла к тебе в комнату. – От возмущения Александр Иванович задохнулся. – Не знаю, какого черта Ленка потащила ее к своей бабке!

– Все ради денег… – упавшим голосом проронила Ульяна.

– И все-таки мы сумели убедить Железняка в своей преданности. Сначала отбивались от рейдеров, которых сами же наняли. Потом похитили тебя и делали вид, что ночей не спим, самоотверженно ищем. В конце концов, он сломался – отдал нам сорок процентов.

– Тогда зачем вы его убили?

– Все было не так, – поправил ее Гуров. – Твой отец был не жилец. В этом все дело.

– Поэтому вы решили забрать себе все. Я знаю о махинациях Тягачева.

– Я тоже о них догадывался, но, клянусь, не участвовал.

– Догадывались? – Впервые за весь разговор Ульяна заинтересовалась. – Как вы поняли? Неужели не опасались, что он и вас облапошит?

– Когда он попросил отмазать тебя после твоей стрельбы, я спросил: зачем тебе это надо? И он ответил… – Александр Иванович презрительно улыбнулся. – Чтобы в случае отставки ты не полезла в бизнес. По этой же причине Тягачев разрешил Кириллу потратить деньги на пансионат. Дал игрушку, чтобы тот не лез в финансовые дела производства. И, конечно же, он не собирался уступать Кириллу свое кресло. Россказни про болезнь – вранье, Тягачев просто тянул время, проворачивал свои махинации.

Ульяна импульсивно поднялась на ноги и прошла к окну. Потом вернулась назад и остановилась около кровати.

– Зачем вы мне это рассказали? Боялись, Тягачев расколется раньше?

– Дура ты, Улька… – Гуров с усилием перевернулся на бок. – Душу хотел облегчить. Чувствую, не жилец…

– Я не могу пообещать, что вы не сядете в тюрьму.

– А мне и не надо. Последнее, что скажу, будет полезным: вчера было принято решение о твоей отставке. Будь я на твоем месте, я бы написал рапорт об увольнении. – Гуров закрыл глаза и притих. По его прерывистому дыханию Ульяна поняла, что он спит, и тихо вышла из комнаты.

В гостиной ее встретила Кружилиха.

– Ну как он?

– Кажется, спит.

На этом трудный день Ульяны Железняк не закончился. Выйдя от Гурова, у своей двери она встретила Подольского.

Он высокопарно раскланялся и указал рукой в конец коридора:

– Прошу вас на просмотр отснятого материала!

Ульяна посмотрела на часы.

– Уже девять вечера.

– Что с того? Мы завтра уезжаем, другой возможности не будет. – Задумавшись на мгновение, Подольский выдал альтернативу: – Или, если хотите, приезжайте в московскую студию.

– Ну уж нет. – Она зашагала по коридору. – Лучше здесь.

Просмотр проходил в дежурном помещении возле охранников, где устроили аппаратную. Туда поместилось несколько человек: Ульяна, Подольский, оператор и девушка, писавшая замечания.

При ближайшем рассмотрении киношное дело оказалось рутинным. Ульяна время от времени смотрела на часы и в перерывах размышляла над тем, что услышала сегодня от Гурова. На монитор она не глядела, считая свое присутствие здесь чистой формальностью.

От этих размышлений ее оторвал голос Подольского:

– Стоп! Брак! Там какой-то работяга с телефоном на заднем плане! Пишите: вырезать.

– Что? – Приглядевшись, оператор узнал работягу: – Так это же Герман! Мужик, который вытащил меня из воды. Как он здесь оказался? А может, и ничего? Ну, стоит и стоит.

– Не надо нам здесь рабочих! Вырезай! – приказал Подольский.

– Постойте. – Ульяна подсела к монитору. – Дайте-ка и мне поглядеть. – Через мгновение подтвердила: – Да, это Герман. – Потом осведомилась у продюсера: – Можем прервать просмотр?

– Перекур! – объявил Подольский.

Когда оператор встал и собрался выйти из помещения, Ульяна придержала его:

– Останьтесь, надо поговорить.

Он сел и выжидательно посмотрел на нее:

– Ну?..

– Речь пойдет о той ночи, когда вы чуть не утонули… Вы кричали? Звали на помощь?

– В начале нет, думал, что выплыву.

– А потом?

– Когда свело ногу и пару раз под воду ушел, стал звать на помощь.

– Герман когда к вам приплыл?

– Да как заорал я, так и приплыл. Видать, услышал.

– Может, увидел?

– Была такая темень, что хоть глаз коли – не видно ни зги.

Ульяна покосилась на монитор, где застыл увеличенный Герман, говоривший по телефону, и проронила:

– Все это странно…

– Почему?

– Все дело в том, что он глухонемой.

Оператор ткнул пальцем в монитор:

– А вы разве не видите?

– Видеть-то вижу… – Она покачала головой. – Но вот понять не могу.

Их разговор прервала администратор киношников Светлана Еремина, за плечами которой маячила грузная фигура водителя гримвагена. Она заглянула в каморку и возбужденным голосом вопросила:

– Где Подольский?

– Курит. – Оператор похлопал по сиденью стула. – Садись, подожди.

Подольский вскоре вернулся и, заметив Еремину, осведомился:

– Чего тебе?

– У нас вопиющий случай! – патетически воскликнула та.

– Ну что еще?

– Этот мерзавец. – Она вытолкнула перед собой водителя гримвагена. – Он подглядывал за голыми статистками, когда они переодевались!

– Да ну! – Подольский зареготал.