Последний день лета

– Ничего смешного не вижу! Посмеюсь, когда кто-то из них напишет заявление в суд!

Эта перспектива отрезвила продюсера. Собравшись, он посерьезнел.

– И как он это устроил?

– Гримерша заметила глазок. Через него этот проходимец подглядывал за тем, что происходит в фургоне.

– Ай-ай-ай! – Подольский покачал головой. – Как некрасиво.

– Да погоди ты. – Водитель по-хозяйски отстранил его рукой и обратился к Ульяне: – Можем поговорить? Вы в тот раз приходили со следователем?

– Я.

– Но говорить будем не здесь!

– Тогда идемте куда-нибудь. – Она поднялась и вышла из просмотровой.

Пройдя через фойе, они устроились в креслах лобби, неподалеку от бара.

– Говорите, – распорядилась Ульяна, и водитель заговорил безо всякого усилия. Слова лились так свободно, как будто он давно хотел высказаться, но что-то ему мешало.

– Теперь можно, все равно спалили! В прошлый раз вы спрашивали, не видел ли я кого. Видел, но тогда не мог сказать. Я видел того мужика, который говорил с убитой.

– Опишите его внешность.

– Лет пятьдесят, плотный, высокий.

Ульяна порылась в телефоне и предъявила водителю фотографию Тягачева.

– Этот?

Взглянув на экран, тот кивнул:

– Он самый.

– Слышали, о чем они говорили?

– Ругались. Мужик размахивал перед ней белой тряпкой, но я расслышал только несколько слов.

– Прошу вас припомнить, какие именно слова прозвучали.

– Он обвинял ту женщину в том, что она его шантажирует и пугает.

– А она? – спросила Ульяна.

– Она все время твердила: нет, нет, нет. А потом заплакала.

Ульяна сделала знак бармену:

– Воды, пожалуйста, принесите! – и, взглянув на водителя, проронила: – Совсем пересохло в горле, простите.

Бармен принес ей стакан, и она полностью его осушила. Потом сказала:

– Продолжим.

– Потом в фургон заглянула Еремина и заслонила мне весь обзор.

– Ну а когда Еремина ушла?

– Мужик ругнулся, швырнул тряпку в угол и вышел.

– Вы точно это помните? – Ульяна собралась, понимая, что наступает момент истины. – Он ушел, а погибшая?

– Осталась сидеть в кресле.

– Живая?

– Да. Но потом… – Водитель замолчал.

– Что? – насторожилась Ульяна.

– Я услышал шаги и перед глазком поставили какой-то предмет.

– Он снова заслонил вам обзор? – спросила Ульяна.

– Точно.

– После этого вы что-нибудь слышали?

– Нет вроде. Да я и не прислушивался.

Ульяна зашла с другой стороны:

– Тогда вернемся к моменту, когда в гримваген снова кто-то вошел. Вы точно не видели того человека? Может быть, краем глаза в боковое зеркало или в окно?

Водитель категорично замотал головой:

– Нет, не видел.

– Поговорим о предмете, который заслонил вам обзор, – от безысходности предложила она.

– А что про него говорить? Какая-то деревяшка, покрытая лаком.

– Ее размер? Форма?

– Этого не скажу.

– Вспомните хоть что-нибудь еще! – взмолилась Ульяна. – От этого многое зависит.

– Постойте… Ну да! Там на деревяшке был выжженный домик. Знаете, какие дети на трудах выжигают? Точно такой.

– Вы молодец… – почувствовав нервную дрожь, Ульяна поднялась. – Оставьте нашему администратору свои координаты – понадобятся ваши письменные показания. – Она снисходительно улыбнулась: – А глазок уберите. Подглядывать нехорошо.

Шагая по коридору в сторону своего номера, она позвонила Богданову и заговорила сдавленным, нервным голосом:

– Игорь! Простите, что поздно. У меня есть срочная новость.

– Ну, говорите.

Она осторожно огляделась и предупредила:

– Подождите, сейчас войду к себе в номер. – Войдя, заперла дверь и, не отдавая себе отчета, прошла в ванную. Там продолжила: – В пансионате есть разнорабочий, странный тип, который притворяется глухонемым.

– Что значит «притворяется»?

– Делает вид, но таковым не является. Позднее расскажу все подробности.

– Звонили только за этим? – Следователь недовольно вздохнул. – Послушайте, Ульяна, мне завтра в шесть просыпаться.

Она поспешно предупредила:

– Это еще не все! Герман, так его зовут, побывал в гримвагене после Тягачева. Его видел водитель… Точнее, видел ящик для инструментов. Он очень примечательный, я бы сказала заметный.

– То есть вы хотите сказать… – Богданов помолчал. – Да нет! На кой черт разнорабочему убивать Гурову.

Не сдержав себя, Ульяна выкрикнула:

– Я не знаю! Но я чувствую, что мы напали на верный след!

– Ну, предположим, – задумчиво проронил следователь. – Для начала хорошо бы идентифицировать его личность.

– Срочно приезжайте сюда и захватите с собой Усачева. У меня сохранились его отпечатки.

– Откуда?! – удивленно спросил следователь.

– Сегодня утром он пил у меня кофе, и я не помыла кружку.

Немного помолчав, Богданов произнес:

– А я всегда говорил: любовь к порядку ни к чему хорошему не приводит.

Глава 25 Жизнь, которую ты заслужил

Кофейную чашку, упакованную в полиэтиленовый мешок, Ульяна отдала Богданову и Усачеву в два часа ночи. В половине третьего она легла спать, но уже в восемь ее разбудил звонок с ресепшена.

– До вас не может дозвониться следователь Богданов. Переключаю, – сказала Руднева, и что-то в ее голосе напрягло Ульяну.

– Черт знает что! – воскликнул в трубку Богданов. – Что там у вас с сотовой связью? Работает через раз.