Последний долг

Как долго мы были под землёй? Два часа? Или три?

Да и какая разница — я увидела достаточно, и желания повторить это турне не было никакого. Даже оказавшись на поверхности, под открытым небом, никак не могла перестать дрожать. Лёгкие жадно всасывали свежий воздух, стараясь изгнать густую взвесь земляных частиц, стоявшую в пещерах.

Кат с огромным удовольствием показал мне катакомбы, где был найден первый пласт и где рабочие добыли первые камни из почвы. На лифте-клети он отвёз меня в самую дальнюю точку шахты. Показал мне подземные реки, белые кресты на стенах, где обвалами были унесены жизни и даже скелеты крыс и паразитов, по глупости решивших присоединиться к раскопкам.

Всё увиденное только больше убедило меня в правильности выбранной профессии. Ткань не сможет меня убить. Велюр и ситец не смогут удушить.

Возвращаться в шахту мне больше не хотелось. Никогда.

Однако рука непроизвольно тянулась к шее, то и дело кончиками пальцев ощупывая колье, прикидывая, сколько же камней было украдено из их дома. Я ожидала, что чем дольше я пробуду в Алмаси Кипанга, тем тяжелее будут становиться бриллианты, которые я носила, но ожерелье стало легче. Словно бы камни не могли принять единогласного решения. Часть из них хотела вернуться в лоно матери-природы, остальные же были счастливы отдать свой блеск солнечному свету, нежели прозябать в темноте, и им было всё равно, сколько крови пролито ради них.

— Итак, время для следующей части нашей экскурсии.

Бой барабанов выдернул меня из моих мыслей. Кат повёл меня через лагерь, спрятанный за заборами, устроенный в человеческой среде обитания, а не в подземельях, с сокрытыми в них алмазами.

Мы шли на шум ритмичных ударов и пения, которые и привели нас к яме для костра, к так называемому «лобному месту».

— Что за… — Я удивлённо раскрыла рот, когда свернув с тропинки, мы словно бы попали в другое измерение. Я почувствовала себя путешественником во времени, перенёсшимся на несколько десятилетий назад, когда африканские племена спокойно жили на своих землях и посвящали жизнь музыке, нежели драгоценным камням.

Стук кулаков по барабанам из звериных шкур эхом отдавался в моем теле, заглушая нервное напряжение от того, что должно было произойти. Воздух переливался гортанными мелодиями и варварскими голосами.

Я никогда не видела такого духовного праздника. Меня никогда не привлекало путешествие в такое безжалостное и опасное место. Но живость и волшебство темнокожих танцоров вызвали слезы на моих глазах.

Я так много не видела. Так много не сделала, не испытала и не позволяла себе.

Я слишком молода, чтобы умереть. Слишком мало видела, чтобы покинуть мир, в котором ещё столько всего интересного.

Подобного этому.

Я хочу больше.

Я хочу жить…

— Твоей маме это тоже нравилось, — пробормотал Кат, на его лице отражались огненные блики от костра. Женщины с обнаженной грудью кружились вокруг потрескивающего янтарного пламени, на них были юбки изо льна и перьев, предназначенные для палаток. Мужчины в набедренных повязках отбивали пьянящий ритм на барабанах из шкур животных — зебр и импал.

— Когда сказали, что надо прикормить духов, вы это имели в виду?

— Каждый раз, когда мы приезжаем в Алмаси Кипанга, наши рабочие приветствуют нас, — кивнул Кат.

— Почему? Они, вероятно, ненавидят работать на таких монстров, как вы. Вы обращаетесь с ними, как с крысами, живущими в шахте.

Кат ухмыльнулся, смягченный этническим представлением.

— Для них мы — хозяева. Их боги. Мы кормим их, одеваем, защищаем от диких животных и стихий. Их семьи выросли вместе с моей семьей. Как бы ты ни ненавидела меня, Нила, без нашей промышленности эти люди были бы бездомными

Я не верила в это. Люди приспособились. Они нашли бы лучшую жизнь вместо того, чтобы работать на человека, который этого не заслуживал.

Дэниель похлопал отца по спине.

— Пойду что-нибудь выпью. Сделай остаток ночи особенным.

Подмигнув мне, он скрылся в толпе рабочих и охранников.

Я должна была почувствовать облегчение от того, что он ушел. Мне нужно было сосредоточиться только на Кате. Но почему-то его обещания, жажда и наслаждение тем, что он сделает со мной, наполнили мои легкие ужасом.

Кат надавил на мою поясницу.

— Пойдем. Пора сыграть свою роль на сегодняшнем празднике

Я остановилась словно вкопанная.

— Свою роль?

— Я же говорил тебе. — Его взгляд загорелся. — Ты — жертва.

— Нет. Ничего подобного.

Я была жертвой отца. Текс отдал меня Джетро в ту ночь в Милане без шума. Мне надоело приносить себя в жертву ради общего блага.

— У тебя нет выбора, Нила.

Кат подтащил меня ближе к огню, не обращая внимания на мое сопротивление.

Нервозность пульсировала в такт барабану, Кат провел меня сквозь танцующую толпу и толкнул на травяную циновку у костра. Мои запястья горели из-за трения веревки, болели и ныли.

Все время, пока мы были в шахте, он не отпускал меня. Что, по его мнению, я могла сделать? Схватить кирку и отрубить ему голову? Убежать и выкопать дорогу в безопасность?