Последний долг

Текстура тканого коврика под моими пальцами подсказывала, что это племя тоже было ткачами. Требовалось огромное мастерство, чтобы создавать изделия из растительности, а не из ткани или шелка.

Кат сидел рядом со мной на возвышении, украшенном страусовыми перьями и львиной шкурой. Он не смотрел на меня, просто намотал веревку, связывающую мои запястья, на кулак и улыбался, глядя на женщин, танцующих в безумном ритме.

Я не хотела отвлекаться. Не хотела поддаваться волшебству музыки и чувственного покачивания, но чем дольше мы сидели там, тем больше я увлекалась. Я видела эту культуру только в документальных фильмах и по телевидению. Я ездила в Азию с Ви и Тексом за бриллиантами и тканями, но никогда не была на этом континенте.

Мой кругозор был так мал по сравнению с тем, что мог предложить мир.

Сидя у ног своего убийцы, наблюдая за танцами и приветствиями его подчиненных, я поняла, как многого не хватало в моей жизни. Я позволяла работе диктовать и лишать меня жизни.

Если бы только Джетро был здесь.

Его красивое лицо всплыло в моей памяти. Я хотела провести пальцами по его щетине. Хотела поцеловать густые темные ресницы. Хотела поцеловать его, простить его; представить, что мир стал лучше.

Чем больше музыка проникала в меня, тем сильнее реагировало мое тело. Чувственная потребность заменила панику, испытанную в шахте, заставляя мои соски пульсировать от мысли, что Джетро прикасается ко мне.

Мое тело извивалось и возбуждалось, проклиная расстояние между нами и обстоятельства, в которых я оказалась.

Мои глаза заслезились, когда дым от костра окутывал нас облаками копоти. Ритмичные шаги и заразительная свобода мелодии медленно замещали кровь.

В танце было что-то эротическое. Что-то невербально говорило о связи, вожделении, любви и вечном единении. Телесное общение заменяло разговорный язык.

Мое сердце трепетало от тоски. Я скучала по нему. Хотела его. Мне нужно было увидеть его и сказать, как много он для меня значит.

Я люблю тебя, Джетро… Кайт.

Кат был прав, сказав, что предрассудки нужно признавать. На протяжении трех песен местное племя приветствовало своего начальника, преподнося дары ручной работы из бисера и керамики, угощая жареным мясом, фруктами и исполняя танцы.

В какой-то момент церемонии женщина с обнаженной грудью и белой краской на горле и груди благоговейно надела на голову Ката цветочный ободок.

Он кивнул с важным видом и грацией, снисходительно улыбаясь, когда женщина снова слилась со своим соплеменником.

Кожу покалывало, шестое чувство подсказывало, что за мной наблюдают.

Прищурившись от яркости и жжения огня, я искала взглядом источник своего беспокойства.

Баззард.

Дэниель притаился на окраине костра, его взгляд был устремлен не на полуобнаженных женщин, а на меня. Губы приоткрыты, он раздевал меня взглядом, насилуя издали. В руке у него была кое-как сделанная чашка, без сомнения, со спиртным.

Песня превратилась в мекку душевного спасения. Молодая девушка отделилась от танцующих женщин и двинулась вперед с маленькой чашей и лезвием.

Я вздохнула, когда она посмотрела на Ката и направила на меня нож.

Нож?

Почему, черт возьми, у нее нож?

Кат кивнул, натягивая поводок. Я попыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Без особых усилий он заставил показать, что у меня связанные руки.

У меня перехватило дыхание, когда девушка склонилась у моих ног, поставив чашу на землю. Развернув мои ладони, она поцеловала каждый палец, тихо напевая, ее действия послали дрожь ужаса по телу.

Я попыталась вырваться, но Кат крепко держал меня.

— Подожди…

Девушка сверкнула клинком.

Я стиснула зубы.

— Нет…

Прежде чем я успела ее остановить, она рассекла плоть моей ладони и поднесла чашу к кровоточащему порезу.

Ой!

Боль мгновенно пронзила рану, жгучая и резкая. Кровь хлынула густой струей в коллекцию девушки.

— Зачем ты это сделала?

В моем голосе звучали нотки ярости и любопытства. Мне необходимо было сжать рану и зашить ее.

Девушка не ответила; она дождалась, пока в миске образуется небольшая багровая лужица, и только после этого отпустила меня.

Музыка звучала, словно лихорадка, мужчины били в барабаны, женщины стучали каблуками. Юная девушка вернулась со своим окровавленным даром, танцуя и завывая на луну, голоса звучали, словно античное благозвучие.

Тело словно объяло пламя.

Кровь забурлила.

Кожа стала необычайно чувствительна.

Страх превратился в опьянение.

Я хотела присоединиться к ним. Стать дикой.

Рана была забыта. Затруднительное положение и предстоящая опасность не имели значения.

В тот момент, когда девушка забрала мою кровь, я перестала быть изгоем в чужой стране, став одной из них.

Кат сделал глубокий вдох, что-то странное и нежелательное пульсировало между нами. Он отвел от меня взгляд, когда девушка закончила ритуал и бросила чашу в огонь, расколов ее о горячие угли, нагревшись, кровь зашипела. В воздухе витал сильный запах, танец превратился в безумие, поставленное хореографами-шаманами, преодолевающими гравитацию.