Последний долг

— Я заплачу тебе две тысячи фунтов, если отвезёшь меня, куда нужно.

Умерив свой пыл, мужчина подозрительно спросил:

— А что, если я просто отниму у тебя деньги и брошу тебя на обочине помирать?

Я выпрямился, превозмогая боль, и ответил:

— Ты так не поступишь.

Африканец опустил руки, сжав ладони в кулаки.

— Да что ты? Это почему же?

— Потому что, если не возьмёшь меня — тебе не заплатят. Деньги не при мне.

— Ты что, аферист?

— Нет.

Парень подался чуть вперёд, угрожающе прищурившись.

— Кто ты такой?

Я улыбнулся.

В Англии моё имя имело вес, впрочем, так же, как и здесь.

Однако здесь я был больше, чем просто наследником многомиллионной компании. Не просто лордом и ведущим игроком в поло, или президентом клуба «Блэк Даймондз».

Здесь я был самой жизнью.

И смертью.

Кровью, плотью и властью.

— Я — Хоук.

И больше ничего не потребовалось.

Маска гнева на лице тут же сменилась уважением. Моментально развернувшись, он приглашающе распахнул дверь своего обшарпанного полноприводного авто.

— Это честь для меня, босс. Я знаю, куда вам нужно.

Конечно, он знал.

Здесь все знали о нашей шахте. Также они знали, что она была неприкосновенна, что грабить и совершать набеги нельзя. И уважение такого рода заслужить было довольно сложно.

В благодарность я пожал ему руку, сказав:

— Тебя вознаградят. Щедро. Но я надеюсь, что ты поедешь быстро.

— Без проблем, — широко улыбнувшись, ответил он. — Я знаю, «Ястребы»* летают быстро. (Прим. пер.: Игра слов. В пер. с английского Hawk — ястреб.)

В груди заклокотало, и я, не в силах игнорировать это чувство, сжал руки в кулаки.

Нила.

Зыркнув на своего водителя, я отчеканил:

— Делай, что хочешь, но я должен быть в Алмаси Кипанга до рассвета.

ГЛАВА 7

Нила

— А ну, отпусти её.

И Дэниель отпустил.

Я повернулась лицом к ним. Почему-то я знала, что сейчас произойдёт, и мне следовало спрятаться. Спрятаться глубоко-глубоко внутри. Спрятаться от всего, что они со мной сделают.

Но я предпочла обратное. Я буду предельно сконцентрирована, и буду знать, что я боролась, что обыграла ту гадость, что дал мне Кат. И он не сломал мою волю.

Я не позволю себе подчиниться.

Меня трясло от желания и жажды освобождения.

От жара костра, наркотический угар всё быстрее растекался по венам, вспенивая кровь. Кат отправил меня танцевать. Он перерезал верёвку на моих запястьях, уселся у костра и стал смотреть. Иногда я ловила его на том, как он сжимал рукой свою промежность, а иногда мне казалось, будто я вижу на его лице какие-то другие эмоции. Привязанность? Теплоту?

С каждым шагом я всё больше и больше поддавалась действию наркотика. С каждым ударом барабана лоно сжималось всё сильнее. Если бы Джетро сейчас меня коснулся, я бы упала на четвереньки и умоляла бы его взять меня.

Мне было бы плевать на людей, свет от костра и пристальные взгляды. Я бы полностью отдалась фантазии и пустилась бы во все тяжкие.

Но его здесь не было.

Мозг, жестоко атакованный похотью и постыдством, всё же помнил достаточно, чтобы я испытывала отвращение к поглотившим меня желаниям. Дрожа от сладострастности, я когтями цеплялась за ту мораль, через которую переступить не могла ни в коем случае.

Чем больше я танцевала, тем жарче становилось. Огонь прогонял прохладу ночи, и моя кожа покрывалась испариной.

Влага на теле и жар сыграли на руку.

Пот немного помог избавиться от этой дряни в крови, превратив из дикого животного обратно в женщину, которую я едва узнала.

Я выиграла.

В самом тяжёлом сражении в своей жизни.

И сейчас осталось только желание и знание того, что бежать некуда.

Не в этот раз.

Ни Кестрела, чтобы подыграть. Ни Джетро, чтобы спасти.

В этой тонкой брезентовой палатке только Дэниель, Кат и я.

Снаружи гремели барабаны, изредка раздавались возгласы и какие-то заклинания, брошенные в воздух. Они поднимались вверх и растворялись в ночном небе. Ещё ни разу я не боролась сама с собой так сильно и так жестоко. Никогда ещё граница между правильным и неправильным не была так сильно размыта. И я как никогда хотела сдаться, столкнувшись лицом к лицу с наступающей погибелью.

Секс.

Его они хотят.

И то, что они дали мне, заставляло тоже желать секса. Безумно желать. Отвратительно сильно.

Но я не могу.

Не могу забыть. И не забуду.

Тело будто жило своей жизнью, разрываясь на две половины, дрожа и требуя безоговорочной капитуляции.

Кат подошёл ближе, коснувшись шершавыми ладонями моих щёк. Кожа вспыхнула от его прикосновения, и я возненавидела себя за это, придвинувшись ближе и сосредоточившись на его губах, жаре, исходящем от него, и запахе костра.

Слегка усмехнувшись, он погладил пальцем мою нижнюю губу.

Сколько же сил у меня ушло, чтобы сдержаться и не облизать его.

— Всё ещё сопротивляешься, крошка Уивер. Я предлагаю сдаться.

Ни за что!