Последний долг

При упоминании «Красного креста», губы непроизвольно скривились в отвращении. Как можно использовать тех, кто помогает нуждающимся, превращая их в мулов для грязной и кровавой работы?

— Это мерзко.

— Думаешь, это ужасно? — Рассмеялся Кат. — Глупышка. Тебе не довелось услышать, к каким приёмам приходилось прибегать моим предкам. — Он приблизился на шаг и, проведя по моей руке испачканными в пыли кончиками пальцев, продолжил: — Прежде чем твоё время в Африке истечёт, ты познакомишься с одним из них. — Глаза его засветились демоническим огнём. — А затем решишь, какой подход более мерзкий.

Вздрогнув, я отступила, уклоняясь от прикосновения, сказав:

— Можете оставить при себе ваши контрабандные приёмчики. Мне не интересно.

Дэниель подкрался со спины, прижавшись бёдрами к моей заднице.

— Ты как всегда получишь урок истории, Уивер. И как только выплатишь Третий Долг сегодня ночью, тебе расскажут, что ждёт тебя завтра.

Завтра.

Завтра.

Джетро…

Далеко ли ты?

В голове возник вопрос, который я старательно хотела проигнорировать. Неразумно его задавать, но мне же отменили цензуру.

— Так чего же тянуть? Почему бы не разделаться с этим прямо сейчас?

— Не терпится быть изнасилованной, моя дорогая? — ухмыльнулся Кат.

— Хватит угрожать, — огрызнулась я, сжав руки в кулаки. — Я поняла уже. Вы богаты, и у вас безграничные возможности. Я же жила с вами несколько месяцев. Я всё это знаю.

Кат заправил короткие волосы мне за ухо, слегка перебирая пряди, которые позволил отрезать Дэниелю.

— Это очень болезненно, Нила. Так же как и уроки истории, рассказывающие о твоём наследии, а промедление лишь добавляет грядущему значимости. — Отпустив короткие пряди, он положил руку на моё бедро, притянув меня от бёдер Дэниеля к своим.

Яблоко от яблоньки.

Жутко раздражало, что поочерёдно они прижимались ко мне.

Сердце ёкнуло, и меня замутило. Я отдалась Джетро добровольно. Я заставила Кестрела кончить в качестве благодарности за свой благородный поступок, и если не смогу выкрутиться и найти способ изменить своё будущее, то добровольно пересплю и с Катом, и с Дэниелем.

Четверо мужчин.

Четверо Хоуков.

И одна Уивер.

Желудок угрожающе сжался, стремясь исторгнуть образовавшуюся внутри пустоту.

— Отпустите…

— Нет, — схватив меня за затылок, произнёс Кат.

И прежде чем я смогла вывернуться, его губы обрушились на мои.

Стой!

Он целовал меня и прежде. Облизывал. Касался. Но в этот раз он впервые отпустил контроль и познакомил меня с частичкой себя настоящего. Он погладил языком мои плотно сжатые губы, исколов эспаньолкой нежную кожу на подбородке. Морщины намекали на его возраст. И моё нежелание отвечать только распаляло его, заставив отбросить приличия.

Кат тяжело сопел, обжигая горячим воздухом мне щёку, тщетно пытаясь добиться от меня ответа.

Я стояла, не шевелясь, плотно сжав губы. Он мог и дальше продолжать напирать, но у него не было власти заставить меня — я не боялась.

Внезапно дикий и необузданный поцелуй сменился нежными и мягкими прикосновениями его губ к моим.

Всего на одно крошечное мгновение он перестал быть монстром. Притворился, будто в самом деле заботится обо мне, что где-то глубоко в его груди бьётся сердце, а не прогнивший кусок мышечной ткани, вобравший в себя всё зло этого мира.

Враньё. Наглое, мерзкое враньё.

Полагаю, самое худшее.

Вырвавшись из его хватки, я сплюнула.

— Не смейте больше делать этого.

— Ах, сделаю, и даже больше, Нила, — усмехнулся он в ответ. Обняв меня за талию и улыбнувшись, продолжил: — На вкус ты совсем как твоя мать.

— Вы свинья.

— Ты ошибаешься. И я докажу тебе обратное, — тихо произнёс Кат, запутывая сказанные шёпотом слова в моих волосах. — Сегодня ночью ты будешь желать меня так же сильно, как желала тогда она. Слово даю.

— Чёрта с два это произойдёт, ублюдок.

Снова усмехнувшись, он отпустил меня, сказав:

— Посмотрим. — И, щёлкнув пальцами, направился к выходу. — Идём, хочу, чтобы ты увидела то же, что и твоя мать накануне своего последнего урока. Хочу, чтобы ты узнала, как ничтожна человеческая жизнь, особенно с фамилией Уивер, по сравнению со всем тем, что имеем мы.

Схватив за локоть, Дэниель повёл меня из комнаты с пробами.

— Надеюсь, ты получаешь удовольствие от своей экскурсии, Нила, ибо далее нужно будет соблюдать определённый порядок действий: развеять кое-какие суеверия, прикормить духов…

— Что это значит? — нырнув под покрытую плесенью балку, спросила я.

Кат пояснил:

— Мой сын имел в виду, что ты не только наше развлечение на сегодняшнюю ночь. Ты наша жертва.

Я резко вздохнула.

Что?

По-джентельменски взяв под руку, Дэниель повёл меня к зияющему впереди чёрному проходу и неизвестности, которую он таил.

— Ну что, осмотримся? Отправимся в путешествие к центру земли… увидим, где рождаются алмазы.

Барабаны.

Оглушающий стук собственного сердца.

Торопливый взмах крыльев.

Всё это слилось в одну какофонию звуков, когда Кат вывел меня из «Джипа» и повёл в лагерь. Кости ломило от сырости подземелья, одежда напиталась ледяной влагой, а разум ослепляющей темнотой тоннелей — местом жительства драгоценных камней.