Последний Дон Кихот

Тишина; Санчо видел теперь только широкую мужскую спину, маленькую ручку Фелисы, лежащую на колене сеньора Алонсо, розовую щеку с упавшими на нее локонами, блестящий и острый, как у птицы, глаз...

- Сеньор Алонсо, - всхлипнула Фелиса. - Верность даме сердца нерушимая рыцарская... Но верность Дульсинее! А не сеньоре Альдонсе! Сеньор... я люблю вас так, что ради вас готова хоть ковриком под ногами. Вы скажете - "Фелиса, съешь эту пробку" - я съем... и буду улыбаться... Руку в камин, ногу в капкан...

Ладошка на мужском колене осторожно ерзала туда-сюда, а где была вторая Фелисина рука - Санчо не видел.

Минута прошла в молчании. Санчо ждал, и по спине его струился пот; сеньоры Альдонсы не было дома, и Санчо понятия не имел, какое продолжение может иметь это мытье полов...

Тяжелая рука опустилась девчонке на затылок. Потрепала за ухо; сжалась чуть сильнее, дернула так, что Фелиса вскрикнула.

Сеньор Алонсо поднялся и вышел прочь.

Фелиса провожала его взглядом, и слушала затихающие шаги, а когда опомнилась и оглянулась - в кресле сидел уже Санчо, сидел печальный и задумчивый, как перед тем хозяин. Смотрел на портреты.

- Ай!

Санчо молчал. Хмурился. Тяжело вздыхал.

- Как вы сюда... что это вообще за наглость? Я здесь мою полы... А вы натоптали!

Санчо кротко взглянул на Фелису. Отвернулся; девчонка занервничала не на шутку:

- А что такого? Я полы мою, ясно?

- Пробка, - загробным голосом сказал Санчо. - От вина... Ах ты девка ушлая, лисицей подшитая, а псом подбитая!

Фелиса сделалась красной, как мулета перед мордой быка. Некоторое время елозила тряпкой по полу; Санчо все сидел, и она не выдержала:

- А вам все равно никто не поверит.

Санчо многозначительно молчал.

- Ничего вы не видели. Подумаешь, пробка! Так и что?

Санчо молчал. Фелиса драила полы; наконец, отставила щетку:

- Санчо, - голос ее звучал теперь вкрадчиво, как журчание. - Санчо... А хотите шоколада? У меня есть... Хотите?

- Совесть мою купить? - осведомился Санчо.

Фелиса в сердцах швырнула шваброй об пол:

- Какую совесть! Чего вы хотите от меня! Это не ваш дом, это чужой дом...

Хозяин в доме может делать что угодно, ясно вам? Что угодно и с кем угодно!

- Посоветуемся с сеньорой Альдонсой, - покивал Санчо. - Тут тебе и жаба сиськи даст...

- При чем тут... жаба... при чем тут сеньора Альдонса! Она и так все знает!

- Что - все? - удивился Санчо.

Некоторое время они смотрели друг на друга, не отрываясь.

- Вам все равно никто не поверит, - шепотом повторила Фелиса.

- Посмотрим, - с охотой отозвался Санчо.

- Санчо, чего вы от меня хотите?

- Ничего, - Санчо отвернулся.

- Ну пожалуйста, Санчо! Скажите!

Санчо снова посмотрел ей в глаза. Фелиса из последних сил сдерживала слезы.

Тогда он счел возможным усмехнуться.

Она поймала его улыбку - и робко, с надеждой, улыбнулась в ответ.

Тогда он насупился и отвернулся; она начала всхлипывать, тогда он посмотрел на нее снова - и поманил пальцем...

Она подошла.

* * *

До срока осталось пять дней.

Ужасно мало. Вечность.

- Я ходила к ним, - сказала вечером Альдонса. - Панчита опять в синяках... Я говорила с матерью.

Она замолчала - надолго.

- И что? - спросил наконец Алонсо.

- Ничего. Говорит - он пока трезвый, так работящий и добрый мужчина, а что падчерицу бьет по пьяни - значит, любит. Воспитывает.

- А она? - спросил Алонсо. - Мать?

Альдонса пожала плечами.

- Пять дней, - глухо сказал Алонсо.

- Она сказала, если ты еще раз к ним придешь - она позовет алькада...

- Хоть десяток алькадов.

- Господин мой, - не к месту вмешался Санчо, - а вы помните, что было с эти Андресом, там пареньком, которого Рыцарь Печального Образа... ну, за которого заступился? Так хозяин его еще хуже... сорвал на нем злобу. Как бы с этой Панчитой... ну, то же самое не получилось.

Тишина.

- Санчо, - голос Альдонсы прозвучал напряженно, - а вы бы сами сходили к этим соседям... поговорили бы... без угроз, но по-свойски. Как-нибудь... а?

- Да-да, сеньора, разумеется, - закивал Санчо. - Я схожу... может и не понадобится, копьем-то... может, по-хорошему получится. Говорят же покраснеть не покраснеет, а подобреть, если хочет, так подобреет...

Алонсо скептически хмыкнул.

- Я пойду, - Альдонса поднялась. - Пойду спать... Алонсо, не засиживайся долго, ладно?

- Я сейчас приду, - кивнул Алонсо.

На самом деле он будет сидеть допоздна. Пока не станут слипаться глаза и не упадет на грудь тяжелая голова.

Потому что слушать молчание Альдонсы в темноте спальни - нет сил.

- Санчо... а ведь у вас тоже есть жена?

- Конечно, господин мой.

- И что... она вас спокойно отпустила? Никаких... отпустила?

- Да ну, - Санчо беспечно махнул рукой. - Поплакала, конечно... баба есть баба... только пацаны мои уже подросли, в хозяйстве управятся, хорошие хлопцы...

А баба, она все уши мне прожужжала, чтобы какого-то жалования просил. Что оруженосцы жалование получают. Баба...

- Сколько? - тускло спросил Алонсо.

- Что?! - радостно переспросил Санчо, не веря своим ушам. Он подумал было, что господин его действительно намерился назначить ему жалование.

- Сколько у вас сыновей? - переспросил Алонсо.