Последний еврей Багдада

— Моя дочь похищена Ферзаном, — произнес Элай, — в этом нет никаких сомнений. Этот перс утверждает, что у него с Агнией роман, и предлагает отправиться спасать ее. Здесь наша группа в полной безопасности. То дело, ради которого мы трудились все последние месяцы, близится к развязке. Если нам уготована ловушка, и мы попадем в нее, то погибнем не только сами, погибнут десятки тысяч наших собратьев. Война будет проиграна. Поэтому хочу спросить вас — имеем ли мы право в сложившихся обстоятельствах рисковать собой ради одного, пусть даже очень близкого мне человека.

— Страшно подумать, что они могут с ней сделать, — воскликнул один из двух молодых эллинов, — мы обязаны спасти ее. Любой из нас мог бы оказаться на ее месте.

— Любой из нас не снюхался бы с персами, как поступила она, — возразил Рыжий Грек.

— Фаон прав, — произнес старший из трех вошедших мужчин, — она такой же член команды, как и любой из нас. Бросать своих нельзя, иначе наша посудина пойдет ко дну при первом же серьезном шторме.

— Атрей, да пораскинь ты своей капитанской башкой, — вскочил со своего места Рыжий Грек, — даже самый тупой матрос и тот не был бы таким доверчивым, как ты! Этот перс — прекрасный актер, засланный сюда его же командирами. Он видел Агнию в храме, он ее выследил и похитил. Когда же стало ясно, что Элай бежал, и арестовать его не удастся, они придумали план со всей этой чепухой про влюбленных.

— Я согласен с Леоном, — заговорил молодой грек, который до сих пор не произнес ни слова, — он подослан специально. Возможно, твоей дочери, Элай, действительно кто-то из персов вскружил голову. Но далеко не факт, что этот человек стоит сейчас перед нами.

— Поясни, Мекон, что ты имеешь в виду, — попросил Элай.

— Ты уверяешь, что Агния говорила тебе о татуировке. Именно это подтолкнуло тебя к тому, чтобы спасти этого проныру. Нам пришлось перебить всех этих преступников, но, возможно, мы это сделали зря. Я слышал о подобных татуировках. Это знак. Его делают особо отличившимся из бессмертных, тем, кто проявил исключительную доблесть и… хитрость. Несмотря на свою молодость, человек, сидящий перед нами, принадлежит к персидской элите. Он из очень знатного рода. Если бы у меня было время высказать свои сомнения раньше, возможно, Элай, ты поступил бы иначе.

— Что ты на это скажешь! — взревел Леон, — надо было дать мне убить его.

Элай перевел взгляд на Кайса.

— Все так, — возразил перс, — это не уникальная татуировка. И это отличительный знак. Точно такие есть у других моих товарищей. Не у всех, конечно. Не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что я хочу спасти любимого человека. Агния в руках Ферзана — вашего заклятого врага, а мы тратим время на ненужные объяснения. Если вам мало доказательств моей искренности, то знайте, что ради этой девушки, я отрекусь от моего бога, и наверняка буду наказан. Но это, к моему громадному сожалению и позору, единственный способ вызволить ее из дворца. Я потребую от вас только одного — сохранить жизнь жрецам и обращаться с ними с подобающим почтением.

— Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать, — напомнил Элай, — при чем тут жрецы?

— Нам придется напасть на них, чтобы проникнуть в те помещения дворца, где держат Агнию.

— Продолжай, — произнес старший из греков.

— Вы охотились на Ферзана. Вы сделали немало, чтобы сорвать его планы. Но все было бесполезно. Он движется к личному триумфу, но он в отчаянии. Об этом знают многие в его окружении. Ему не везет. Страшно не везет, и все дело в огне.

— Почему мы вообще должны выслушивать этот бред? — прохрипел Леон.

— Как бы вам, эллинам, это объяснить… У каждого перса, а у знатного, тем более, есть свой священный огонь. Это то место, где живет частичка бога. Ему приносят жертвы, к нему обращаются с молитвами.

— Ты полагаешь, что здесь собрались одни невежды? — спросил Элай. — Что с огнем Ферзана не так?

— Ему никак не удается завершить ритуал обновления. Нет небесного пламени.

Увидев, что греки совсем не понимают, о чем речь, Элай пояснил:

— В доме каждого перса горит огонь. У бедных — это просто лучина, у богатых — жертвенный костер. Но это не обычное пламя. В нем смешаны многие огни: своего рода символ единства нации. Так, пламя берется, например, от погребального костра, а кроме того — из домов самых разных людей: гончаров и кузнецов, оружейников и пекарей, пивоваров и винокуров, красильщиков и ювелиров, пастухов, рыбаков, аскетов, бродяг…

— Ну хватит уже, — прервал Элая Атрей, — мы поняли. Дальше что?

— Огни из разных домов время от времени собираются вместе. Жрецы проводят так называемый обряд обновления. От того, насколько много источников используется, зависит статус пламени. Обязателен, например, уголек из дома правителя и знатных вельмож. У них же должно быть небесное пламя. То есть огонь, полученный из молнии.