Последний фронтир. Черный Лес

Почему она не на работе? Выходной? Какой, к черту, выходной?!

Она выпала из реальности, заснула наяву, перестала слушать пространство – принудительно выключила себя из него алкоголем и сигаретами – и теперь скакала по дому, одевалась со скоростью новичка в казарме, которого командир наотмашь ударил плетью.

«Я оставила Иана…»

«Все нормально, он сам сказал…»

Какая разница, что он сказал? Ведь есть жизнь, которая диктует правила и устраивает проверки «на вшивость» – давай, мол, посмотришь, как быстро ты откажешься от ответственности, если я пообещаю тебе «выходной»?

И ладно бы интуиция не орала. Но она орала так, что Белинда, запирая входную дверь с обратной стороны, в прямом смысле глохла.

Такси заказывала по пути на остановку, сама себя не понимала – зачем спешит? У Роштайна все хорошо, он на дне рождении… И себе же отвечала: «Было бы все хорошо, я бы продолжала сейчас спокойно спать…»

Но она проснулась и бежала по стемневшей и вымерзшей улице Вананда, не соображая даже, куда именно ей вызвать такси. Кое-как отыскала на карте и ткнула значок ближайшей автобусной остановки, пробежала глазами по предупреждающей надписи: «Высокий спрос. Цены временно увеличены», впечатала подушечку указательного пальца в кнопку «Заказать».

Спустя самые длинные четыре минуты она сидела на заднем сиденье старенького «Пинто», как на битом стекле, и едва сдерживалась, чтобы в третий раз не гаркнуть «быстрее!»

Дважды ей уже огрызнулись про скользкую дорогу, про пробки, почти вежливо попросили не лезть под руку.

Быстрее было попросить машину у Бонни.

Но тогда бы он узнал…

«Узнал что?»

То, что через десять-пятнадцать минут узнает она сама – возможно, ничего. Возможно, она узнает, что ее интуиция просто дала ложную тревогу, и тогда пустой особняк с темными окнами и запертой дверью покажется ей искуплением и прощением за все прежние жизненные грехи. Подумаешь, ошиблась… Вздохнет испуганно и облегченно, решит, что внутренняя сирена просто решила ее пробудить, чтобы ошибок вскоре не случилось. Лин поблагодарит, даже встанет в пустом дворе на колени, прямо на холодную обледенелую дорожку.

Роштайна она дождется там же – объяснит ему, подъехавшему, мол, «наотдыхалась», хочу обратно.

И уже никогда-никогда до конца службы не возьмет выходной.

На том же самом углу Ортон и Тамат-драйв, где утром она забегала в супермаркет, такси снова попало в пробку.

Белинда зло выругалась вслух, высыпала мятые купюры водителю на плечо и выскочила из салона, не попрощавшись.

В своей жизни Лин не единожды испытывала страх. Разный. Что не заплатят за работу вовремя, что не то блюдо приготовила на ужин Килли и добрых слов от него не услышит. Боялась его преследования, когда украла деньги, боялась побоев. Боялась похода в Лес Духов.

Но так, как испугалась сейчас, когда увидела, что окна особняка темны, а входная дверь открыта настежь, она не боялась никогда – до моментальной потери ориентации, до спазмов удушья и приступа сердцебиения.

Машины Ивара на подъездной дорожке не было.

«Беда – орал разум, – беда!»

Вор, если бы то был просто вор, никогда и ни за что не оставил бы открытой дверь…

В дом Лин влетела с широко распахнутыми от ужаса глазами и полной, насколько это возможно при панике, боеготовности.

Тусклого света опрокинутого торшера в гостиной оказалось достаточно, чтобы моментально разглядеть лежащего на ковре перед диваном, одетого в парадный выходной костюм Иана. Иана с перерезанным горлом.

Она рухнула на колени рядом с ним, уже задыхаясь от собственных слез…

– Иан… Опоздала, Иан…

Он еще дышал. Лежал, зажав себя за подбородок так крепко, будто пытался удушить, а сквозь плотно сомкнутые пальцы лилась, будто и не было преграды, горячая кровь.

Роштайн хрипел, а глаза – почти уже стеклянные – были полны ужаса и смотрели куда-то вдаль. Не то на потолок, не то на второй этаж.

– Скорая? Пожалуйста, быстрее, ножевое ранение в шею! – Лин орала в трубку адрес усадьбы так громко и четко, будто на том конце работал глухонемой.

Роштайн силился вытолкнуть из искромсанного горла звуки.

– Вам нельзя говорить! – Белинда бросила сотовый на ковер; приложила свои пальцы поверх его руки, попыталась вспомнить, знает ли, что нужно делать при подобных ранах, но память схлопнулась, как словившая фатальный вирус система. – Лежите, врачи сейчас приедут… Простите меня, я опоздала, простите… Дура, дура!

Он продолжал смотреть за нее. А после неимоверным усилием поднял с пола руку и указал куда-то пальцем.

Интуиция тут же взвизгнула резаной свиньей – Лин молниеносно обернулась.

На втором этаже, одетый во все черное, стоял человек – вор.

«Точно, дура!»

Она должна была подумать о том, что он еще в доме…

Оставить Роштайна, броситься в погоню?

Думать ей не дали. Человек, стоящий на балконе второго этажа, вдруг совершил движение, которое боевая система Белинды-бойца моментально распознала как угрозу с приоритетом высшего порядка, – выдернул чеку.

И бросил мини-гранату, из тех, что использовались не для того, чтобы разрушить дом, но нанести максимум ранений людям, прямо в них.