Последний госпитальер

Время неумолимо текло. А надо было узнать ещё так много. Опять вопросы, вопросы, вопросы. Можно проколоться на одной мельчайшей детали. Например, попросишь виски с содовой, а профессор три дня назад упоминал, что этот напиток вызывает только тошноту…

Всё, время вышло. Филатов решил попытать счастья. Такую информацию нужно добыть, чего бы это ни стоило.

Он вкатил профессору новую дозу психотропного препарата. Через восемь часов учёный очнётся в своём кресле в болезненном состоянии, вызовет врача, автоматкомплекс «Медикон» даст диагноз— нервный срыв, локальная амнезия. И уложит его на неделю на больничную койку. И все будут уверены, что не произошло ничего особенного. Следа двойника не останется…

— Копирование, — приказал Филатов. На глазах техник Кроуфорд исчезал. А на его месте возникал второй профессор.

Филатов отдал распоряжение компу:

— В кабинете работает техник. Не входить, не беспокоить. Я — на комплексе один. Глайдер.

Он вышел. Транспорт-техник ждал его на дворе вместе с глайдером.

— Готово, профессор.

Филатов жестом отослал его. Глайдер неторопливо поднялся и направился в сторону Института тонких биоструктур, где в два часа профессора ждал Динозавр.

***

— Ну как? — спросил Динозавр.

— Всё хорошо. Всё прекрасно. Всё изумительно!!! «Безумный сукин сын», — подумал Динозавр.

— Он вот здесь, — Чёрный шаман сжал кулаки.

— Ты уверен?

— Он почти здесь, — поскучнел Шаман, потёр щёку, стирая запёкшуюся кровь — естественно, чужую. — Он будет моим слугой. Я знаю.

— Если он не будет твоим слугой, знаешь, чем это кончится?

— Чем?

— Всё коту под хвост. Этот госпитальер — шустрый парень. Он слишком хорошо соображает. Он решит этот ребус. И тогда…

Динозавр передёрнул плечами. Тогда два варианта: или межзвёздная война, если план уже будет осуществлён. Или отмена плана, чего Динозавр позволить не мог. Сейчас он мечтал об одном— чтобы план состоялся, чего бы это ни стоило. Он прошёл в своей жизни через большие передряги и никогда не боялся, не жалел врагов, не щадил и себя. Но сейчас он был захвачен каким-то маниакальным стремлением во что бы то ни стало достичь цели. И ему было невдомёк, что Чёрный шаман достиг своего — он постепенно брал власть над душой майора. Он увлекал его своим безумным порывом. И сейчас в помещении находились два маньяка, задумавшие самое большое убийство за историю человечества… Заработал комп:

— Прибыл профессор Честертон.

— Пусть подождёт в комнате для гостей, — велел Динозавр, — Ну, теперь обсудим наши последние достижения, а потом выложим карты перед профессором.

— Профессор умный, — закивал Чёрный шаман. — Он будет с нами…

***

Звездоплаватели понимали уже, с чем столкнулись, какая зараза к ним прилипла, и что она бьёт через бронированный титанит и силовые поля. И что ни в коем случае нельзя приближаться к больному, какие бы средства предосторожности ни предпринимались. Если источником заражения служили эфирные устойчивые информструктуры, то для них в природе нет преград.

— Не смейте, доктор, нам вы уже ничем не поможете, — едва шевеля губами, прошептал капитан «Енисея», когда увидел на экране подходящую к одиннадцатому блоку капсулу.

— Пока что я хозяин в госпитале, — отрезал Сомов. — Когда будете на моём месте, тогда и приказывайте.

Сомов выбрался из капсулы, произнёс:

— Снять защиту.

И прошёл в бокс. Он задумался на миг, потом откинул шлем, отстегнул перчатки и бросил их подоспевшему роботу.

— Будем работать, — сказал он, нагибаясь над капитаном.

— Бесполезно, — прошептал тот. — Я уже мёртв.

— Для мертвеца вы неплохо качаете права. В общем, помолчите.

Сомов прикрыл глаза, ощущая что-то мягкое и тёплое вокруг — потоки Вселенской вечной энергии. Потом пальцы его легли на «раковину».

Опять сработало. Как и при случае с жертвами вампиров, «раковина» помогла выжить экипажу разведывательного звездолёта. Точнее, помог Сомов, вооружённый приорским «сувениром».

Состояние капитана заметно улучшилось. А потом госпитальер начал работать с другими. Болезнь отступала, но неохотно, крепко держась на каждой завоёванной ею позиции. Это не была борьба врача и вируса. Это была война двух сил. И, вооружённый «раковиной», Сомов оказался сильнее.

Измочаленный, выжатый, как лимон, вечером он сидел и смотрел внимательно на «раковину». Он начинал осознавать, что в ней может скрываться не только добро, но и зло. Что сила в ней может быть направлена на что угодно.

А ещё в очередной раз Сомов думал, что с ним происходит что-то неладное. И не мог понять, что именно. Он всё чаще чувствовал себя больным и разбитым. Так чувствует себя человек, впервые ставший донором. И тогда он тянулся к «раковине», но она не помогала. Действительность как бы расплывалось. Такое ощущение бывает, когда резко падает зрение.

Предметы становятся расплывчатыми. Но со зрением было всё в порядке. Расплывчатым становилось восприятие сути вещей, а не их вида.