Последний грех

Майор захлопнул блокнот и в упор посмотрел на Раткина оценивающим взглядом.

– Ты, Ваня, я вижу, с нервишками не очень дружишь, – констатировал он без всякого осуждения, но усатый сконфузился. Не обращая внимания на смущенное сопение, Святослав направился к своему второму заместителю и по дороге сказал: – Давай-ка Рому Семичастного направим на опознание. Что там родители?

– Да я ничего, товарищ майор, – не собирался сдаваться Раткин. Он автоматическим жестом огладил свои усы, будто заряжаясь храбростью, и произнес с настойчивостью: – Мы вдвоем лучше пойдем. Там же кобздец будет вообще… Родители парнишки уже вылетели. Скоро будут.

– Хорошо, – согласился Соколов и бросил одобрительный взгляд на подчиненного. Затем вернулся к делу: – Он дома сейчас?

– В школе.

– Отработайте школу и – на опознание. Там в принципе должно нормально пройти. Тело все не открывайте. Лица вроде не обезображены. А вот с этим колесом, – майор постучал пальцем по блокноту, – разобраться надо.

Из кармана раздался приглушенный звонок мобильного.

– Да, – поднял трубку. – Здравствуй, Иван. Что нашел? О, отлично! Конечно, приеду! Да, через час, думаю, смогу. Хорошо, до встречи.

Сунув телефон обратно в карман, Святослав повернулся к Раткину и усмехнулся:

– Видишь, содействует мне добровольный помощник!

Глава 23

В морге сильно пахло антисептиком. По идее, ничем другим тут пахнуть и не могло, однако чудилось, что сквозь этот навязчивый больничный флер нет-нет да и пробивается еще более тошнотворный – запах крови и разложения. Подобного не могло быть, но Семичастный мог поклясться, что на сто процентов ощущал эти неприятные ароматы. Помимо запахов, здесь был еще и свет – резкий, холодный и… бездушный – такой, что хотелось поскорее выбраться на улицу. Даже невзирая на то, что там вовсю лепил снег, ветер сек лицо похлеще нагайки, а тусклый свет солнца и желтые пятна фонарей казались более живыми и теплыми.

Милиционер отдавал себе отчет, что это просто нервное состояние играет с ним в такие паршивые игры, но все равно с нетерпением ждал момента, чтобы уйти из этого проклятого подвала.

В морге он бывал редко и чувствовал себя здесь крайне неуютно. Это правда. Но сейчас его собственные эмоции должны были отойти на второй план. Семичастный посмотрел на отца убитого парня, Таймиева-старшего, который застыл у противоположной стены и, как сомнамбула, смотрел в одну точку.

Чтобы успеть среагировать, если мужчине станет нехорошо, капитан регулярно бросал на него короткие взгляды. По виду Таймиев не производил впечатления человека особо стойкого. Он выглядел в глазах милиционера типичным интеллигентом. Невысокого роста, худощавый, с большими залысинами на крупном черепе, в очках, руки выдавали полное отсутствие тяжелой работы. Пока что он держался, но надолго ли его хватит, когда патологоанатом привезет тело сына?

Будто в ответ на этот вопрос ближайшая дверь с негромким лязгом отворилась, и сотрудник морга в белом халате вкатил накрытую простыней металлическую каталку.

В кабинете отчетливо раздался судорожный вздох Таймиева-старшего, больше похожий на всхлип. Капитан сразу же сделал шаг к нему, собираясь подхватить, если тот начнет падать. Но мужчина даже не покачнулся. На негнущихся ногах он медленно подошел к каталке и замер.

Патологоанатом посмотрел на Семичастного и, получив короткий кивок, откинул простыню чуть ниже шеи. Раздался еще один вдох-всхлип. Но на этот раз он прервался, казалось, на самой середине. У отца не получилось нормально вдохнуть, глядя на мертвое лицо сына. Он кивнул несколько раз, подтверждая, что ошибки нет, и впал в полубессознательное состояние. Одной рукой он бесконтрольно нащупал руку покойного под простыней и сжал ее, а второй стал гладить мальчика по волосам. Милиционер и патологоанатом только переглянулись, соглашаясь, что несчастному надо дать немного времени попрощаться. Никто не произнес ни звука.

Глава 24

– Вот думал я, кто нашего парня убил… это ритуальное потрошение… Может, что-то связано с языческими культами местными? Вспомнил обряды кое-какие и решил в краеведческий музей обратиться, – сказал отец Роман, пока они с Соколовым шли через зал музея к одной из витрин с экспонатами. Перед ней стоял тот самый попутчик из поезда, с которым они в одном купе ехали и коньячок выпивали. Майор сразу узнал эмоционального краеведа даже со спины. Уж очень характерная осанка у него была.

Петр Сергеевич повернулся к посетителям, и его очки блеснули отраженным светом.

– Если это ритуальные убийства, то надо понять, что это за ритуалы. В чем ритуальность? Кого приносили в жертвы и почему? А главное – кто? – кивнул монах ученому. Похоже, они уже обсудили по телефону тему будущей беседы, потому что лицо Петра Сергеевича выражало неподдельный энтузиазм.

– Правильно, что ко мне пришли. Я вам сейчас все расскажу. Я сразу же понял. Все понял. Начну только с самого начала. Придется послушать, иначе ничего понятно не будет. Медвежий – это так нас казаки назвали в 1663 году.

– А до этого что тут было? – поинтересовался Святослав.