Последний грех

– Переиздана, конечно, – пояснил Петр Сергеевич, осторожно перелистывая страницы. – Как известно, племенной союз улинов был покорен казаками из войска Ермака Тимофеича под непосредственным руководством походного атамана Егора Чекана. Когда казачье войско подошло к засеке улинов, к нему на переговоры вышел шаман и предложил уладить дело по-хорошему, чтобы не калечить людей.

Договорились, что биться будут самые знатные воины. И если победит казачий представитель, улины подчинятся новому правителю без возражений. А если победит местный, казаки уйдут. От воинов Медведя биться вызвался сам шаман, а от казаков он потребовал, чтобы на поединок вышел «помощник русского царя, который все записывает в свитки и который бреет бороду».

– Это кто такой? – не понял Соколов.

– Думный дьяк. Сохранилось даже его имя – Феофан Маслов. Царь Иван Васильевич отправил дьяка для учета сокровищ и природных ресурсов, которые завоюет отряд. Так вот. Как ни пытались казаки переубедить шамана, он был непоколебим. Единственное, на что согласились обе стороны, – выдать дьяку кинжал. И наутро в огромный темный сарай, как того требовал обряд, вошли дьяк и шаман. Что там было, нам неведомо. Ясно одно. Вскоре из двери вышел шаман и швырнул в разведенный ритуальный костер сердце и кишки несчастного дьяка. – Историк ткнул пальцем в немного выцветший рисунок на странице книги. – Вот видите, миниатюрка даже нарисована… А потом, как требовал обычай, лег на несколько секунд в костер.

Брови отца Романа сошлись на переносице, на лице появилось суровое выражение.

– Но… получается, что казаки должны были уйти! – сказал он, предвидя ответ.

– Получается, – согласился Петр Сергеевич. – Как говорит летопись, стояла долгая пауза. Все понимали, что русским нужно уходить. Но также все понимали, что уходить им нельзя. И тогда Чекан совершил подвиг. И смертный грех. Когда шаман поднялся и победно распростер руки, казак метнул свой топорик в голову шамана и раскроил ее надвое.

– Преступил клятву… – кивнул монах, озвучивая очевидную мысль, которая его, судя по всему, сильно расстроила.

– Да. Земля улинов была присоединена к Российскому государству, а они сами были крещены. Чекан же, понимая, что должен искупить свой грех, ушел в монахи. Отказался от почестей и царских наград. Он принял обет молчания и в одиночку за тридцать лет выкопал те самые пещеры, на которых сейчас стоит наш монастырь. Потому их и называют Чекановы пещеры.

Соколов потер шрамы на лице и провел по своим стриженным почти под ноль волосам рукой. Было видно, что его посетила какая-то мысль, над которой он крепко задумался. Поглядев в разные стороны музейного зала на экспонаты, мимо которых они прошли за время разговора, он наконец-то спросил:

– А эта легенда горожанам известна?

Вопрос прозвучал буднично, без нажима, но отец Роман внимательно посмотрел на товарища и кивнул, будто соглашаясь с догадкой.

– Конечно, – подтвердил Петр Сергеевич. – Наш бывший директор краеведческого музея… – Лицо ученого сморщилось, будто он проглотил что-то ужасно горькое или кислое. И хотя он постарался быстро справиться с этой конвульсией, удалось ему это плохо. Сразу становилось понятно, что этот самый «бывший директор» вызывает у краеведа самые нелицеприятные чувства. – …Написал пару исследований… Надо ли говорить, что он использовал исключительно мои материалы!

Петр Сергеевич быстро засеменил к столику смотрителя зала, за которым сейчас никого не было, и поднял стопку книжек, которые там лежали.

– Вот эти книги я вам приготовил… То есть ситуация с убийством – абсолютно идентичная ритуалу древних язычников.

Соколов взял верхнее издание и стал перелистывать страницы, останавливаясь на иллюстрациях и сравнительных таблицах.

– По этой легенде получается, – произнес он задумчиво, – что городок этот проклят как христианским Богом, так и древними языческими богами?

– Получается, что так. И вот как раз про язычников-то я и хотел поговорить. Дорожка-то к ним ведет! А еще точнее, к нашему бывшему директору!

На последней фразе краевед сделал обличающий жест, в котором было слишком много пафоса и театральности, что выдавало сильное волнение. Похоже, на душе Петра Сергеевича обида и нелюбовь к бывшему начальнику копились годами, и сейчас он почувствовал, что сможет поймать своего врага, что называется, «на горячем».

– А с вашим этим бывшим директором можно поговорить? – поинтересовался Соколов, продолжая листать книгу и поглядывая краем глаза на взволнованного историка.

Тот неожиданно рассмеялся, а в ответ на вопросительный взгляд пояснил:

– Можно. Только у него, как бы это сказать…

– Говорите как есть.

– Короче говоря, он так в этой своей истории закопался, что уже полностью туда переселился.

– Помешался, что ли? – уточнил отец Роман.

– Он и раньше был не того, – кивнул ученый. – А сейчас – совсем.

Святослав захлопнул монографию бывшего директора:

– Можете рассказать поподробнее? Где его можно найти? И как его зовут?

Петр Сергеевич снова запер под стекло старинный фолиант. И пока щелкал ключом в замке, ответил: