Последний гвоздь

– И Оскар вручается… Да ладно тебе. Для кого ты разыгрываешь этот спектакль? Для самой себя? Меня ты не убедишь. Правда в том, если уж говорить начистоту, что тебя это вообще не заботит ни твой хлебающий чай индус, ни тот любитель слонов. Для тебя они были не более чем необходимым злом. Два чемодана без ручки. Так что предлагаю тебе бросить все это, – он взглянул на экран старой «Нокиа». – Целой ночи у нас нет, так что давайте придерживаться темы. То есть, моей маленькой гибели.

– Ким, забудь, что я сказала. Мне, честно говоря, все равно.

Слейзнер рассмеялся.

– А ты смешная. В общем, чтобы все получилось, мне нужны были две вещи. Тело и правдоподобный сценарий.

Он обошел ее и встал позади.

– В самом теле я никогда проблемы не видел. Это мог быть в принципе кто угодно.

Она слышала, как он расстегнул ширинку и помочился прямо в дыру.

– На этот раз им оказался твой пухленький дружок. Он, конечно, был не в такой хорошей форме, как я, а его кожа была желтее поноса. Но об этих мелочах позаботился Оскар Педерсен. Он всегда был верным членом нашего маленького клуба, и он, кстати, уже позаботился о том, чтобы идентифицировать меня. Кстати, вы разве не вместе работали на твоем первом расследовании?

Она кивнула. Ее нисколько не удивило, что Педерсен один из них. В первый раз, когда она с ним встретилась и пожала руку, она чувствовала себя липкой и отвратительной несколько суток после.

– Он попросил меня передать привет, когда позвонил, чтобы сказать, что меня кремировали, и я готов к погребению, – продолжал он, пока выжимал последние капли из мочевого пузыря и застегивал ширинку. – И если тебе интересно, могу подтвердить, что это и близко не было так больно, как твоя маленькая попытка кремации.

– Он жив?

– Кто?

– Фарид.

Слейзнер закатил глаза.

– Вот я только собирался начать рассказывать о том, как мне удалось реализовать правдоподобный сценарий, а ты опять за свое, и начинаешь ныть о…

– Ким, я хочу, чтобы ты ответил. Жив Фарид или нет?

Слейзнер покачал головой.

– Не пытайся обмануть меня, что тебе не все равно его, как бы это сказать, состояние. Единственное, что тебя заводит, – мысль о том, как бы добраться до меня. Просто признай это.

– Думаешь, что знаешь меня, – сказала она. – Но правда, если уж мы говорим о ней, в том, что ты понятия не имеешь, кто я такая.

Слейзнер разразился смехом и покачал головой.

– Дорогая Дуня, – он встал на одно колено, наклонился и поцеловал ее в щеку. – По правде говоря, я знаю все, что только можно знать, когда дело касается тебя. Возможно, я знаю больше, чем ты сама. И как я это делаю, спросишь ты.

– Нет, не спрошу, – покачала головой она. – Мне это неинтересно. Поэтому давай закончим на этом. Не знаю, что ты запланировал, но давай ты уже приступишь и покончишь с этим.

– Единственное, что мне нужно сделать, чтобы увидеть тебя насквозь, – продолжал он, словно не слыша ее, – это посмотреть в зеркало. Обратить взгляд вовнутрь, как это теперь красиво называется. – Он снова встал и сделал пару шагов назад. – Понимаешь, по сути своей мы с тобой не такие уж разные, как может показаться. Я бы сказал, что мы скорее похожи, чем нет. Возьмем, к примеру, секс. Я становлюсь похотлив и люблю получать удовлетворение, и не вижу в этом ничего постыдного. А ты, – он указал на нее. – У тебя все точно так же. Когда тебе приспичит, ты видишь в этом оправдание того, чтобы в обычный вечер вторника выйти в город и кого-нибудь подцепить. Разница лишь в том, что ты женщина, а я мужчина, а это значит, что ты можешь продолжать вести себя так безнаказанно.

– Никогда не думал, что секс со мной может быть приятнее, чем быть изнасилованной тобой?

– Ну, тогда, на той рождественской вечеринке несколько лет назад, я так и не смог завершить свою маленькую тренировку. Насколько я помню, мы толком даже не успели начать, как пришел Хеск и захотел сыграть в героя. Но если бы не он, ты бы пережила нечто совсем иное, чем все твои жалкие вторничные совокупления. Это я гарантирую.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь.

Слейзнер ответил улыбкой и развернулся, чтобы принести другую бутылку воды.

– Так близко к смерти и все равно такая дерзкая. Должно быть, приятно чувствовать себя такой самодовольной и уверенной в том, что находишься на правильной стороне и принадлежишь к хорошим. – Он открутил пробку и отпил.

– Не знаю, хорошая ли я. Но я хотя бы не монстр, как ты.

– Монстр? – Он задумался и, наконец, кивнул. – Да, почему бы и нет? Никогда не считал себя хорошим. Я с готовностью это признаю.

Он снова подошел к ней, присел на корточки и осторожно вылил воды ей в рот.