Последний гвоздь

До земли расстояние было больше, чем она рассчитывала. Минимум шесть-семь метров. Если ей удастся избежать помойки и припаркованных велосипедов и приземлиться на газон на некотором расстоянии от фасада, то, если повезет, сможет выжить. Инвалидность ей гарантирована.

Ее могла спасти водосточная труба, идущая вдоль фасада справа, в метре от окна. Если бы она могла сначала высунуть ноги, то, держась руками за окно, она могла бы качнуться и схватить трубу стопами. Теперь же ей нужно проделать то же самое вниз головой, и ей оставалось только надеяться, что она сможет висеть, зацепившись ногами.

Но другие варианты были хуже, и рискуя при малейшем неправильном переносе центра тяжести сорваться вниз, она все сильнее свешивалась наружу вдоль фасада. Хотя бы ей удалось нащупать неровности в кирпиче, что помогало сантиметр за сантиметром продвигаться к трубе.

В конце концов она смогла протянуть руку к трубе и возможно даже схватилась бы за нее, если бы не руки, схватившие ее за голени и потащившие назад. Она пыталась высвободиться, пинаясь, но он был слишком силен, и вскоре она снова оказалась в ванной и ударилась головой о крышку унитаза, прежде чем успела руками смягчить падение на кафель.

Она собиралась перевернуться, но он уже оказался сверху с наручниками и коленом уперся ей между лопаток.

– Какая удача, что я взял их с собой. – Он потянул вниз ее левую руку и защелкнул наручник у нее на запястье, не зная, что за это время она успела правой рукой схватить весы под раковиной.

Точно не зная его положения у нее за спиной, она со всей силы швырнула весы вверх за голову. Последовавший за глухим звуком треснувшей стеклянной панели рев указывал на то, что она не промазала.

Он все еще придавливал ее коленом, но уже не с той силой, и быстрым рывком ей удалось перевернуться на спину. Только чтобы увидеть, как он, по-прежнему голый, сидит на ней верхом и сосредоточенно ковыряет кровавую рану у себя под глазом.

Она попыталась вырваться из его хватки, но, несмотря на растерянность, он был слишком тяжел и силен, поэтому она схватила его за мошонку и выкрутила ее так сильно, что он с криком непроизвольно с нее скатился.

Поднявшись на ноги, она быстро оценила варианты бегства. Она могла бы обогнуть его, преодолев переполненную ванну, где вода так и лилась из душа, но так как он, казалось, все еще не совсем пришел в себя, она решила перепрыгнуть прямо через него.

– Даже не думай, – сказал он, будто прочитав ее мысли.

– Слушай сюда, – сказала она, пока он с трудом пытался встать на ноги. – Я знаю, что ты хороший парень и просто выполняешь свою работу. – Только сейчас она заметила, как кусочек стекла от весов блеснул в ране под глазом. – Я могла бы сказать, что то, что ты прочитал обо мне, не соответствует действительности. Что все это ложь, придуманная Кимом Слейзнером, чтобы меня посадить. Но это бесполезно. Ты все равно мне не поверишь. Поэтому я лучше дам тебе ясно понять, что хоть я уже и травмировала тебя сильнее, чем нужно, я не остановлюсь перед тем, чтобы зайти еще дальше.

– Можешь говорить что хочешь. Но ты в розыске, поэтому вместо этого предлагаю тебе вести разговоры с адвокатом. Что бы ты ни говорила, я тебя задержу.

Дуня взвесила все варианты, прежде чем наконец протяжно вздохнула и повернулась, заведя руки за спину. Спустя один удар сердца он приблизился к ней и схватил ее за левую руку, где уже наполовину были пристегнуты наручники.

Он оказался совершенно не готов к ее маневру. Как раз в тот момент, когда он собирался взять ее за правую руку, она выскользнула, а Дуня тем временем провернулась вокруг оси и рванула против часовой стрелки, чтобы внезапно оказаться у него за спиной. Еще два удара сердца спустя она обхватила его, схватила свободный конец наручников правой рукой, накинула их ему на горло и сдавила, после чего нанесла сильный удар по ногам.

Этого хватило, чтобы он потерял равновесие и завалился назад. Об остальном позаботился собственный вес его тела, а ей оставалось только отставить назад правую ногу, чтобы только с помощью переноса центра тяжести и наручников у него на шее в качестве вожжей направить его падение в ванну.

Он размахивал обеими руками и пинался, пытаясь высвободиться из захвата, но законы природы были на ее стороне, и вскоре она уже удерживала его голову под водой.

Неизвестно, сколько еще ударов сердца прошло после этого.

Десять?

Пятнадцать?

Только когда на поверхность перестали подниматься пузырьки, а руки и ноги замерли, только тогда она подтянула его к себе и оставила лежать на полу, кашляющего и хватавшего ртом воздух.

26

Просто открыть глаза и проснуться было уже наказанием. Удар в лицо, напоминание о том, что с этого момента проснется и его совесть и будет мучить его до тех пор, пока он снова не сможет закрыть глаза на несколько часов. Ибо только там, на дне тьмы без сновидений, он мог обрести покой.