Последний гвоздь

– Ты хочешь сказать, что это его бы спасло? Что он был бы здесь, и с ним все было бы хорошо, если бы я просто плюнул на все?

– Он хотя бы был бы жив.

– Жив? Как думаешь, сколько? Кстати, это разве не значит, что твоя Грета ошиблась? Всезнающая Грета, которая всегда права.

– Она говорила, что кто-то в семье. Она не говорила кто.

– То есть ты хочешь сказать, что умер бы я? Ты это хочешь сказать?

Матильда продолжала молча смотреть ему в глаза.

– Что? – переспросил он, не получив ответа. – Это так работает? То есть на самом деле умереть должен был я, а Теодор случайно занял мое место?

Матильда не кивала и не качала головой. Она просто сидела, совершенно застыв, и смотрела на него.

– То есть он вместо меня? Так она сказала? Эта Грета. Что Теодор умер вместо меня? Или ты сама к этому пришла? – Он ждал ответа, но не получил никакого. – Матильда, отвечай, когда я с тобой разговариваю! Алло! – Он ударил кулаком по старой доске, и та раскололась на несколько частей. – Это я должен был умереть?

Матильда взглянула на сломанную доску, встала, повернулась к нему спиной и ушла.

27

Кадр за кадром Хеск продирался через пресс-конференцию, которую больше всего хотел бы забыть. Сидя на крышке унитаза, с ноутбуком на коленях, под агрессивные звуки пылесоса в руках Лоне снаружи, он, набравшись смелости, снова проживал свой публичный провал как долгое затяжное восхождение на Голгофу, где каждый кадр был как плевок из кричащей толпы. Смотреть это было больно, но, возможно, где-то там крылся ответ на вопрос, почему он потерял сознание.

Он не спал всю ночь. Визит Слейзнера и звонок Хейнесена о том, что номер мобильного телефона, с которым контактировал Могенс Клинге, в тот момент находился у него дома, лишили его покоя. Значило ли это, что третьим был Слейзнер? Тем, кто убил молодую женщину в машине, и, возможно, и Клинге? Тот факт, что его босс уж точно человек не хороший, не сильно его удивил. Что он издевался и давил на людей вокруг себя, чтобы возвыситься за счет них, и в то же время спокойно смотрел сквозь пальцы, пока это было выгодно ему, было хорошо известно большинству полицейских в Копенгагене. Но перейти от этого к лишению кого-то жизни – это нечто совсем другое. Даже в отношении такого человека как Слейзнер ему было трудно в такое поверить.

Тогда он попытался найти другие объяснения, например, что все это было неудачным стечением обстоятельств, что мобильные технологии сыграли с ними злую шутку, как раз когда Хеммер осуществлял триангуляцию. Но ему даже не удалось убедить самого себя, и в итоге пришлось признать, что эта деталь пазла встает слишком хорошо.

Сейчас он добрался до момента, когда в кадре он сам повернулся в сторону улыбающегося Слейзнера, вошедшего на сцену с бутылкой минеральной воды и двумя стаканами, которые он поставил на трибуну перед ними. Он щелкнул дальше и увидел, как Слейзнер наклонился к нему и что-то прошептал ему на ухо, держа руку у него на плече.

Со стороны это можно было расценить как дружелюбное приветствие двух коллег, но он все помнил. Помнил каждое слово. Как холодно они были произнесены, что совершенно выбило его из колеи. В тот момент он не мог думать больше ни о чем.

Сейчас же его заинтересовала вода. Бутылка с минеральной водой и два стакана. Он о чем-то догадывался еще раньше, но отбросил эти мысли как глупые. Или нет, на самом деле он не отважился их додумывать, поскольку последствия, если бы подозрения подтвердились, оказались бы непредсказуемыми.

Они такими и оставались. Разница была в том, что после визита Слейзнера уже нельзя было сделать вид, что ничего не знаешь.

Обычно вода и стаканы стояли на трибуне перед пресс-конференцией. Но не в тот раз. Вероятно, так случилось потому, что слишком мало кто в принципе знал о ее проведении и про питьевую воду забыли, а это поспособствовало тому, что принесенная Слейзнером вода казалась совершенно естественной и логичной.

В дверь ванной постучали.

– Эй, ты там заснул? – услышал он голос Лоне с другой стороны. – Нам тут тоже нужно.

– Я скоро! – крикнул в ответ.

– Скоро это когда?

– Пять минут максимум.

Он услышал, как она, вздохнув, снова включила пылесос. В это время он промотал видео дальше, где Слейзнер откручивал у бутылки крышку и наливал воду в оба стакана, сначала в его, а потом в свой, затем пил воду. Другими словами, отравили его не с помощью воды.

Могло ли это случиться раньше? Он прокрутил в голове часы перед пресс-конференцией. Где был и с кем встречался, не было ли еще моментов, когда ему приносили что-то поесть или попить, но ничего такого не припомнил.

За неимением других идей он начал отматывать видео назад, где кадр за кадром вода вытекала из стакана Слейзнера обратно в бутылку, и когда он полностью опустел, он поставил его обратно на трибуну и взял стакан Хеска, после чего вода оттуда тоже начала покидать стакан и затекать в бутылку.