Последний гвоздь

Дверь была приоткрыта, и он вошел в тесное помещение, на вид напичканное таким же передовым оборудованием, каким владели они сами. Над тем, что походило на большую контрольную панель, висело несколько мониторов. Один из них передавал изображения с различных камер наблюдения, размещенных на парковке, у погрузочной платформы, в подземном ходе и различных помещениях автомастерской.

Она задумалась, что бы это значило, но не успела ни к чему прийти, когда увидела еще один монитор через заднюю камеру Цяна. Монитор, который демонстрировал ее отредактированный снимок, используемый для розыска.

То есть здесь находился командный пункт Слейзнера, откуда он пытался до них добраться. Вопрос был в том, сколько он про них знает. Это они нашли его или он их?

– Повернись к компьютеру позади тебя, – сказала она, не получив никакой реакции. – К тому, где моя фотография. – Снова никакой реакции. – Алло? Цян, ты меня слышишь? Цян?

Она достала мобильный, увидела, что звонок прерван, и попыталась снова перезвонить ему. Тем временем она увидела, как он поворачивается к еще одному монитору компьютера, на котором демонстрировалось большое количество четких и не очень изображений с разных камер наблюдения. Объединяло их всех то, что в фокусе была она. Среди прочего она на главном вокзале, но также и в ряде общественных мест в Копенгагене и баре «Бюенс Бодега», а когда она…

Совершенно неожиданно монитор исчез из поля зрения и уступил место ножке стола и синему ковролину, на котором он стоял. Как будто кепка упала на пол. Или сам Цян. Затем оба его монитора перед ней погасли.

31

Хеск свернул вниз на подземную парковку и не проехал и двадцати метров, как приметил свободное место, куда решил въехать задом. По какой-то причине он криво подъехал к бетонной колонне, и ему пришлось несколько раз заезжать туда-сюда, как нервничающему ученику автошколы, прежде чем он заглушил двигатель, отстегнул ремень безопасности и вышел.

Обычно он был своего рода экспертом по маневрированию в тесных пространствах и всегда садился за руль вместо Лоне, как только нужно было заехать в какой-то узкий карман. Но он был не в ладах с самим собой и даже немного неуверенно стоял на ногах, когда шел по парковке, рассматривая разные машины и их номера.

Простым объяснением было то, что он ни минуты не спал почти сутки. И да, конечно, он устал. Ужасно устал. Но дело было не только в этом.

Причиной служила, прежде всего, растерянность. Следование некоторой линии, хоть и с некоторыми вопросами, сменилось тем, что он больше не знал, где право, а где лево. Казалось, что внезапно может случиться все что угодно, а в самом эпицентре стоит он и пытается собрать пазл воедино, в то время как детали постоянно меняют форму.

Вот почему вместо того, чтобы поехать домой после встречи с Хейнесеном, он решил отправиться в Остербро и заглянуть на парковку, где Хеммеру удалось установить местонахождение мобильника Якоба Санда.

Он не знал, что ищет, и нужно ли ему вообще что-то искать. Но ему было все равно. В основном по причине того, что других вариантов у него не было, да и ему меньше всего хотелось возвращаться домой на очередную выматывающую ссору с Лоне. Поэтому он предпочел бесцельно прокатиться сюда в попытке восстановить часть своей утраченной самооценки.

Он давно осознал, что далеко не самый лучший следователь в стране, но не припомнил, чтобы когда-нибудь был так уверен и убежден в чем-то, что впоследствии оказалось ерундой. Оглядываясь назад, можно сказать, что это была, несомненно, одна из самых ужасных и постыдных вещей, с чем он столкнулся за годы работы в полиции, включая потерю сознания во время пресс-конференции.

Хейнесен и тот подверг его слова сомнению. Даже Хейнесен. Кто никогда, ничто и никого не подвергал сомнению. То, что потом, вдобавок ко всему, оказалось, что они были правы, усугубляло ситуацию. С того момента в их глазах он потерпел поражение.

Он прекрасно понимал почему. Но это не означало, что он собирается принять поражение, не пытаясь что-то с этим сделать. Может, он и проиграл бой. Но пока рефери не досчитал до десяти, у него еще есть шанс подняться.

Помимо его личной ситуации, расследование все-таки сделало гигантский шаг вперед. Как он и говорил команде, пытаясь сгладить ситуацию, он должен быть счастлив и испытывать облегчение от того, что на самом деле не Слейзнер стоял за убийством женщины. Это сильно упрощало дальнейшую работу. Кроме того, он мог быть доволен тем, что им удалось установить личность Якоба Санда, и теперь они могли начать подготовку к аресту.

При этом Берн сторфф, будучи правдоискательницей, оказалась совершенно права, когда намекнула, что его подозрения в отношении Слейзнера основаны не только на фактах. Тогда он не хотел это признавать, да и сейчас, на самом деле, тоже, но правда заключалась в том, что он был разочарован. Как бы ужасно это ни звучало, в глубине души он желал только одного – чтобы это был Слейзнер.