Последний гвоздь

– Ты поблагодаришь его за разговор и отпустишь. Потом у тебя будет развилка. Либо продолжать копать под него и искать доказательства, чтобы его осудить, что будет снова и снова заводить тебя в тупик, или вести расследование в том направлении, к которому ты склонялся, когда впервые увидел два тела в машине. Что Могенс Клинге задушил ее во время полового акта, а затем покончил с собой. Другими словами, никакого третьего лица в зоне видимости.

– Но все же было совсем не так.

– Да, абсолютно верно. Это не совсем правда. Но это правдоподобный и вполне рабочий ее вариант, точно так же, как когда ты округляешь девять с половиной до десяти, более того, это единственный сценарий, при котором ты сможешь закрыть дело и двигаться дальше. Правдой можно заниматься бесконечно. Но доказать ее ты никогда не сможешь. Ни с помощью косвенных улик, ни с помощью технических доказательств, большую часть которых вы умудрились потерять.

– Только не его мобильный. У нас он все еще остается. Тот, по которому он с тобой связывался.

Слейзнер кивнул и улыбнулся.

– Это правда. Если бы не эта старая труба, нам бы, возможно, никогда не пришлось здесь сидеть. Вопрос в том, как ты собирался доказать, что он общался именно со мной? Ты же не думаешь, что я настолько тупой, что у меня до сих пор остался телефон или абонемент? – Он наклонился к Хеску. – Ян, почему бы тебе не попытаться увидеть в этом возможность, вместо того чтобы сопротивляться и биться головой о стену?

– Возможность? – фыркнул Хеск. – Какую еще возможность?

– Как насчет того, чтобы подняться еще на несколько ступенек и занять мое место?

Хеск посмотрел на Слейзнера, силясь понять, серьезно ли он.

– Ты не ослышался, – продолжал Слейзнер. – И положа руку на сердце, не этого ты разве всегда хотел в глубине души?

– Но я не понимаю. А ты? Что ты будешь…

– Я буду абсолютно честен и признаю, что я потихоньку начал уставать. – Слейзнер сделал глоток виски. – Я устал. Я чувствую, что отработал свое в полиции, и пришло время двигаться дальше.

– Дальше куда?

– Время покажет, но в службе разведки было бы недурно. В конце концов, там только что появилась вакансия, и я убежден, что смог бы сделать много полезного на такой должности. Так что скажешь? – Слейзнер всплеснул руками. – Разве это не слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить?

Все, что ему нужно, было записано на телефон. Все и даже больше. Оставалось только встать и уйти. Но что-то в нем колебалось и заставляло его оставаться сидеть на диване и вопрошать, происходит ли это все на самом деле, или это просто какой-то сон, который приснился ему, когда он лежал где-то на Исландс Брюгге, пытаясь протрезветь.

– Твое повышение, которое так тебя обрадовало несколько недель назад, с этим не сравнится, – продолжил Слейзнер. – Что касается карьеры – ты от скорости улитки перейдешь к сверхзвуковой. Сможешь работать совершенно по-другому, более стратегически и масштабно. Будешь собирать разные команды в соответствии с твоими желаниями, и тебе не придется посещать множество мест преступления и проводить бесконечные встречи, чтобы проанализировать значение одной волосинки. Да и, честно говоря, это всегда было не твое. И не мое, если уж на то пошло. Пусть этим занимаются другие, а потом тебе докладывают. Если они добиваются успеха, все лавры достаются тебе. В противном случае остается просто сбросить их вниз. Проще простого.

Хеск поймал себя на том, что сидит и кивает, и подпер подбородок рукой, чтобы перестать. Но Слейзнер был прав. Хотя и трудно было признать это, Хеск всегда хотел стать именно шефом. На самом деле не имело значения, в какой области, пока он тот, с кем считаются. То, что такая возможность появилась у него в полиции, было, по большей части, совпадением.

– Возьми к примеру свою зарплату, которую я, кстати, только что повысил, – продолжил говорить, все ускоряясь, Слейзнер. – Она удвоится, так же, как и твой кабинет, когда ты займешь мой. Или нет, подожди, скорее, он в три раза больше твоего. Ян, ты понимаешь, о чем я? Правила игры изменятся для тебя на всех уровнях.

Хеск снова кивнул, и на сей раз не стал этому противиться. Неважно, было ли дело в алкоголе. Как и подчеркнул Слейзнер, от такого предложения нельзя просто так отказаться, и для поддержания собственной уверенности он протянул свой стакан, который тут же оказался наполнен.

– Отныне у тебя будет свобода, которую ты даже не считал возможной, – сказал Слейзнер, чокаясь с ним. – Возьмем, например, Лоне. Не буду вмешиваться в то, как у вас обстоят дела, но если спросишь меня, она была совсем не радостной, когда я ее увидел за обеденным столом в тот вечер у вас в гостях. Причиной могло быть все что угодно. Но, по-моему, она выглядела довольно, как бы это сказать, измотанной. В вашей новой жизни, например, ей больше не придется работать. Ты будешь отвечать за финансы, а она сможет посвятить себя походам в спортзал и избавлению от лишних килограммов.

Слейзнер снова поднял стакан, и Хеск последовал его примеру, не зная, делает ли он это, чтобы отпраздновать или чтобы ничего не чувствовать.