Последний гвоздь

– И что это такое?

– Запись, которую вы просили, – сказал пожилой мужчина, который снова встал и достал лист бумаги и ручку. – Имя, номер телефона и подпись здесь – будет вполне достаточно.

40

Соня не смогла скрыть своего удивления, когда за несколько минут до назначенного времени он вдруг появился около похоронного бюро «Фонус» на углу улиц Польшегатан и Ференингсгатан. Вероятно, она вообще не ожидала его увидеть.

– Привет! – сказала она, подавляя желание спросить, где он был все утро.

Фабиан поприветствовал ее в ответ, но не упомянул о встрече с Муландером, который рассказал ему, что жестокое обращение с их сыном, по слухам, происходило по приказу высшего руководства датского изолятора.

– Заходим? – сказал он, взяв ее за руку.

Она кивнула, но почти сразу же отпустила его руку, чтобы придержать дверь. Уродливую алюминиевую дверь, навевающую мысли о разваливающейся школе из семидесятых, где всем всегда было некомфортно. Оказавшись внутри, он снова попытался взять ее за руку, но она уже направилась дальше внутрь вслед за ритуальным агентом, который представился как Щелве и выразил соболезнования так натянуто и механически, что не оставалось сомнений в том, насколько ему все равно.

Их провели в переговорное помещение с грязно-белыми стенами, украшенными безвкусными литографиями, и со старым столом, достаточно большим для маленькой семьи скорбящих. Люстра над столом распластала свои шесть белых стеклянных ветвей с самыми дешевыми энергосберегающими лампочками, две из которых перегорели. Это было безвкусно, старомодно и, прежде всего, несолидно.

– Конечно, я позабочусь об этом. Так что вы просто присаживайтесь и расслабьтесь. – Щелве махнул рукой. – И угощайтесь булочками с корицей. Они свежие, из «Берьес» на Тогагатан. Лучшие в городе, как по мне, и стоят каждой калории.

Агент исчез, и они выдвинули себе по стулу и сели. Сначала он, а потом она, оставив один стул между ними пустым. Было ли это намеренно или нет, сказать трудно, но расстояние было слишком велико, чтобы он мог взять ее за руку.

Он повернулся к ней и увидел, что она смотрит прямо перед собой. Он всегда считал ее красивой. Но в профиль она была совершенно неповторима с такой тонкой точеной шеей, которая так выделялась теперь, когда она носила короткую стрижку. Она всегда и до сих пор, несмотря на все, через что они прошли, оставалась удивительно красива. Даже когда, как сейчас, горевала и смотрела в никуда, она делала все возможное, чтобы сохранить контроль.

Он протянул ей коробку с салфетками, и она взяла одну и аккуратно промокнула глаза, когда Щелве вернулся с двумя чашками кофе и одной – чая, кувшином молока и мисочкой с кусковым сахаром на подносе. Откуда он мог знать, что во второй половине дня Соня предпочитает чай? Сообщила ли она ему об этом, пока их вели сюда?

– Бюджет? – Соня повернулась к нему. – Да, какие у нас по этому поводу соображения?

– Не знаю, – ответил он ей с улыбкой. – У меня не было времени подумать об этом. Но финансы не самый важный сейчас аспект, мы как-нибудь справимся. Для меня важно, чтобы ты была довольна.

Улыбался только Щелве. Он явно обрадовался возможности продать самый дорогой гроб и всякие дополнительные услуги для похорон. Соня же и бровью не повела. Хотя он лишь хотел показать ей свою поддержку и дать свободу действий.

Но в ее глазах все было как раз наоборот. Он и сам это по ней заметил. Что он снимал с себя всю ответственность и перекладывал на нее все решения. И в каком-то смысле она была права. Его совершенно не волновала обивка гроба, или сколько разных печенек должно быть на подносах.

Если бы это зависело от него, они бы выбрали самый дешевый и самый примитивный вариант. Теодор был мертв, и никакие позолоченные витиеватые буквы на белоснежных приглашениях не могли это исправить.

Он сидел здесь только ради Сони. Для нее все это имело значение. Так она справлялась с горем. Не он.

Сам он все еще был озабочен встречей с Муландером и предполагаемыми слухами об игре, стоящей за смертью Теодора. Информация настолько совпадала с его собственными подозрениями, что это не могло быть просто взято из воздуха. Хоть какое-то зерно правды в любом случае там, безусловно, есть и в этом и заключается основная проблема.

Именно в этом зерне, которое никогда не позволит ему развернуться ко всему спиной и двинуться дальше. Которое будет лежать там и царапать его до крови, пока он раз и навсегда не узнает, как все было на самом деле.

Как по команде, Соня и агент встали и прошли в демонстрационное помещение, заполненное различными моделями гробов. Он сам последовал за ними и увидел, как мужчина показывает на один из более светлых гробов, сделанный из белого глазурованного дерева с хромированными ручками.

Соня кивнула, и, возможно, еще и что-то сказала. Или нет. Мужчина в любом случае сделал пометку в своей папке.