Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Но это не всегда были только слухи. Лидеры Прогрессивного блока, зная о том, что Николай II, в значительной степени по наущению императрицы, собирался распустить Думу, пригласили на одно из заседаний великого князя Михаила и его жену. Младшему брату императора задали прямой вопрос: готов ли он наследовать престол? Михаил Александрович со вздохом ответил:

– Да минует меня чаша сия…Конечно, если это все же случится, то я предпочел бы Британскую систему правления. Не понимаю, почему Государь не желает об этом даже слышать.

Известный политический деятель Александр Керенский[153] осудил такую позицию великого князя. Впоследствии в воспоминаниях он утверждал, что осенью 1915 года его посетил старинный приятель – граф Павел Толстой. Якобы, по словам графа, он пришел к Керенскому по просьбе великого князя Михаила, который знал о его тесных связях со многими рабочими и представителями левых партий. Михаил Александрович хотел бы знать, как отнесутся рабочие к тому, что он возьмет власть у старшего брата и станет вместе него императором. И после этого, мол, такое отступничество…

Но в это трудно поверить. Ведь великий князь никогда, по крайней мере, публично, не поддерживал взгляды Керенского. Если граф Толстой и приходил к нему с подобным предложением, то инициатором его могла быть только Наташа. Впрочем, это тоже – вряд ли. Ведь она прекрасно знала: если Николай II по той или иной причине отречется от престола, то наследует его цесаревич Алексей. А Михаил может рассчитывать только на роль регента, что, впрочем… тоже прекрасно. Морганатической супруге великого князя никогда не стать императрицей, а вот женой регента – почему бы и нет? Это была бы сладкая месть ненавистной Александре!

А может, в этой истории все гораздо проще? Не задал ли граф Толстой гипотетический вопрос, не более того? А Керенский мог просто неправильно понять его. Ведь не секрет, что многие беды происходят оттого, что зачастую люди просто превратно понимают друг друга…

Великий князь Михаил никогда не помышлял о смещении с престола венценосного брата, но о будущем своем и семьи думал с опаской. К чему может привести все возраставшее влияние императрицы и Распутина на Николая? Одному Богу известно…Он не раз пытался убедить императора «во вредном влиянии его Августейшей супруги». Но… тщетно. Ники просто не хотел его услышать и понять.

Но все эти разговоры были сугубо частными, и велись, в основном, в Могилеве, где братья подолгу оставались наедине. В обществе же Михаил никогда не позволял себе критических высказывания в адрес Николая Александровича. Чаще всего он ограничивался комментариями по различным техническим вопросам. Особенно интересовался транспортом, железнодорожным сообщением, состоянием дорог в целом. Ведь от этого во многом зависели успехи или поражения на фронте. Недаром британский консул Брюс Локкарт, встретившись с великим князем в Москве, высказал мнение: «Из этого Принца вышел бы превосходный конституционный монарх».

Это был именно тот образ, который Наташа пыталась создать Михаилу в Думе, и который, несомненно, пришелся бы депутатам по душе. Окажись он регентом, и все встало бы на свои места. Да, регент – еще не император, но только слепой мог не увидеть огромную разницу между женой Николая II и женой его брата. Обе они – умные и энергичные женщины. Одна из них ненавидела Думу и жаждала неограниченной власти, другая верила в парламентскую форму правления и конституционную монархию, обе имели огромное влияние на мужей. Несомненно, Наташа казалась союзником тем, кто ненавидел Александру Федоровну и считал ее врагом.

В феврале 1916 года Дмитрий Абрикосов отправился вместе с Наташей на заседание возобновленной Государственной Думы, которое проходило в Таврическом дворце. Они заняли места, предназначенные для высокопоставленных посетителей. Многие депутаты раскланивались с супругой великого князя, она, несомненно, приобретала известность в политических кругах.

Этот день стал поистине историческим, потому что заседание почтил своим присутствием сам государь. В тех редких случаях, когда он обращался к депутатам за последние десять лет, он делал это в Зимнем дворце. Теперь же – впервые приехал непосредственно к ним. Это не означало, конечно, что между императором и Думой могли возникнуть какие-то новые отношения. Просто ему нужно было как-то объяснить депутатам, почему он решил назначить новым премьер-министром никому не известного Бориса Штюрмера[154]. Дума оскорбилась выбором Николая II, ведь это – удар по всей ее деятельности.

Что же делать? И тут неожиданно государю дал дельный совет Распутин. Он не любил Думу, но прекрасно понимал ее полезность. Поэтому предложил императору сделать примирительный жест и лично появиться в Таврическом дворце, сказать несколько слов депутатам.