Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Генерал А. М. Крымов, находившийся в это время в штабе, в Луге, колебался. Железнодорожные рабочие заблокировали путь к Петрограду, нарушив, тем самым, связь с Могилевом. Поэтому связаться с Корниловым он не мог. 29 августа, когда передовые части корпуса подошли к Гатчине и Царскому Селу, Крымов получил телеграмму от Керенского, в которой говорилось, что в Петрограде все спокойно, никаких беспорядков не ожидается, и в присутствии там войск корпуса нет необходимости. Ему было «приказано» остановить продвижение войск, которые направлялись к столице по приказу «смещенного со своего поста Верховного Главнокомандующего». Большевистские агитаторы, во множестве прибывшие из Петрограда, также уверяли личный состав, что в городе все тихо, спокойно.

Вот так, обманом, и остановили Третий Кавалерийский корпус. Спустя два дня Керенский вызвал генерала Крымова в Петроград, и встретился с ним в Зимнем дворце. Командующему корпусом было предъявлено обвинение в участии в мятеже. Генерал возразил: он вел войска, чтобы поддержать правительство, а не с целью его захвата. И действовал, кстати, не только по приказу Корнилова, но и по просьбе самого Керенского.

Но Керенский продолжал настаивать на своем, накричал на Крымова, обвиняя его в измене. На прощание не подал ему даже руки. Оскорбленный до глубины души, боевой генерал поехал домой к одному из своих друзей. Там он написал прощальные письма – сначала Корнилову, а потом жене. После этого достал револьвер и застрелился.

Бытует и другая версия гибели Крымова. Якобы ротмистр Данильчук и полковник Самарин убеждали генерала ехать вместе в Петроград, к Керенскому, который уважал его за доблесть и готов был простить.

Крымов, естественно, возмутился:

– Он готов меня простить? За что? У меня в кармане лежит его телеграмма, в которой он сам вызывает мой Третий Конный Корпус в Петроград! И после этого меня – простить? Что за издевательство!

В конце концов, Самарин и Данильчук уговорили потрясенного таким вероломством Крымова поехать вместе с ними.

Говорили, что объяснение Керенского с Крымовым вышло бурное, и генерал даже дал тому пощечину. После этого в разгневанного генерала выстрелил адъютант Керенского. Раненого Крымова перенесли в автомобиль и отвезли на Захарьевскую, 17, где в то время находился «политический кабинет» А. Ф. Керенского.

Когда спустя два дня вдову генерала допустили в Николаевском госпитале к телу мужа, врач шепотом ей объяснил:

– Странное самоубийство… очень странное. Края раны не обожжены… мне кажется, выстрел был произведен с расстояния двух шагов. Да и само направление пули… Самому так нельзя застрелиться…

Так, тайна, связанная с «политическим кабинетом» Керенского, и не была раскрыта. Бывшие при генерале бумаги, и в том числе телеграмма Керенского – все бесследно исчезло. Остались лишь догадки.

…А Михаил Александрович все эти дни так и находился под домашним арестом. 29 августа его вместе с Наташей, двумя детьми, гувернанткой мисс Ним и верным Джонсоном привезли сначала в расположение одной из воинских частей. Но потом объявили, что они будут находиться под охраной в каком-то небольшом помещении в центре города. И вот в сопровождении шестидесяти пяти солдат их привезли в новую «тюрьму». Увидев ее, Михаил тут же запротестовал: «Помещение совершенно непригодно для нашего проживания. В нем нет элементарных удобств, и имеются всего три кровати».

Столкнувшись с возмущением арестованных, охранник предоставил им возможность самим выбрать место временного пребывания под охраной. Вскоре Джонсон выяснил, что Алексей Матвеев – дома, и готов принять их в своей квартире, на набережной реки Фонтанки. Им тут же выдали на это официальное разрешение. Уставших, с двумя напуганными детьми, их, опять под конвоем, переправили на Фонтанку. Конечно, охрану установили и там, но все-таки семья оказалась в нормальных бытовых условиях. Это была хоть и маленькая, но победа.

Так продолжалось целую неделю. Михаил сделал запись в дневнике: все это время их охраняли как опасных преступников. О своей дальнейшей судьбе Михаил и Наташа могли лишь догадываться, неизвестность пугала и настораживала. Неудивительно, что в такой обстановке у Михаила вновь обострилась язвенная болезнь. Наташа, которая всегда очень беспокоилась о его здоровье, настояла на том, чтобы мужа осмотрели специалисты. 4 сентября в квартиру Матвеева приехали трое врачей. Обследовав больного, они рекомендовали строгую диету, грелки, полный покой. Но разве все это возможно в сложившихся обстоятельствах? Впрочем, вечером того же дня к ним приехал адъютант Керенского Григорьев и объявил, что вскоре они будут освобождены.