Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

23 декабря 1925 года, за несколько часов до своей последней поездки в Ленинград, Есенин пришел в московское издательство Гослит, чтобы получить гонорар за вышедший незадолго до этого трехтомник его произведений. Денег в кассе в тот момент не оказалось, и он собрался уже ехать на вокзал. Но вдруг столкнулся в коридоре с редактором, прозаиком А. И. Тарасовым-Родионовым[285], автором прочекистской повести «Шоколад» (в то время он «по совместительству» сотрудничал с органами. Современные исследователи Д. Фельдман и А. Щербина пишут: «“Шоколад” был дебютом Тарасова-Родионова в художественной литературе, причем дебют сразу же принес автору известность. Точнее, скандальную известность. О “Шоколаде” и через десять, и через пятнадцать лет упоминали критики в обзорах “новейшей литературы”, не забывали Тарасова-Родионова и составители биобиблиографических справочников». – Прим. автора). Тот пригласил Есенина в пивную, где стал задавать провокационные вопросы о Ленине и Троцком. Есенин отвечал «грамотно», пока речь не зашла о Л. Б. Каменеве[286]. Тут, как вспоминает А. И. Тарасов-Родионов, Сергея Александровича словно прорвало: «А вот Каменева, понимаешь ты, не люблю. Полувождь. А ты знаешь, когда Михаил отрекся от престола, он ему благодарственную телеграмму залепил за это самое из… (Л. Б. Каменев в это время находился в ссылке в Восточной Сибири. – Прим. автора) Ты думаешь, что раз я беспартийный, то я ничего не вижу и не знаю. Телеграмма-то эта, где он… она, друг милый, у меня.

– А ты мне ее покажешь?

– Зачем? Чтобы ты поднял бучу и впутал меня? Нет, не покажу.

– Нет, бучи я поднимать не буду и тебя не впутаю. Мне хочется только лично прочесть ее, и больше ничего.

– Даешь слово?

– Даю слово.

– Хорошо, тогда я тебе ее дам.

– Но когда же ты мне ее дашь, раз ты сегодня уезжаешь? Она с тобой или в твоих вещах?

– О, нет, я не так глуп, чтобы хранить ее у себя. Она спрятана у одного надежного моего друга и о ней никто не знает, только он да я. А теперь ты вот знаешь. А я возьму у него… Или нет, я скажу ему, и он передаст ее тебе.

– Даешь слово?

– Ну, честное слово, кацо. Я не обманываю тебя.

– Идет, жду».

После этого поэт отправился на вокзал. Видимо, чекист «стукнул» кому-то из коллег, потому что буквально через несколько дней, 28 декабря, Есенина нашли мертвым в гостинице «Англетер». Когда в его номер вошли милиционеры, они увидели, что кругом все разгромлено. Из чемодана выброшены на пол рукописи, черновики. Скорее всего, убийцы искали ту злополучную телеграмму, о которой и говорил Сергей Александрович: она даже спустя годы оставалась взрывоопасной.

После смерти В. И. Ленина среди большевиков разгорелась отчаянная борьба за власть. И телеграмма члену императорской фамилии, тем более, брату бывшего царя, могла стать козырной картой Сталина[287] против его политических конкурентов, Каменева и Зиновьева.

Кстати, телеграмму эту так найти и не удалось. Скорее всего, С. А. Есенин просто блефовал. Перед Февральской революцией он служил санитаром при военном госпитале в Царском Селе. Туда поэта пристроили, чтобы уберечь от фронта. Покровителем был полковник Дмитрий Николаевич Ломан[288], флигель-адъютант императрицы Александры Федоровны. Он организовывал выступления молодого поэта перед государыней, царскими дочерьми. Здесь же Есенин общался с офицерами, многие из которых были ценителями искусства. И вполне мог услышать от них про злополучную телеграмму. Или даже видеть ее. Но хранить – никак не мог. Не по рангу это. Выходит, что возможно, к несчастью, жизнью он поплатился за обычное бахвальство.

…Наташа в эти дни, спасаясь от гнетущего одиночества, переехала в Петроград, к своей подруге Маргарите Абаканович. Получив телеграмму от Знамеровского, она тут же собралась ехать в ЧК, на Гороховую улицу, 2. Мэгги вызвалась отправиться туда вместе с ней. Они решили добиться встречи с Урицким, потребовать у него объяснений. Но прежде она позвонила Матвееву и попросила помочь. У Алексея трезвая голова и холодный ум, он обязательно что-нибудь придумает! И вот в Пермь отослана телеграмма:

«Срочная: Сергею Владимировичу Тупицыну. Пермь, Екатерининская, 212.

Петрограда, Зимнего дворца.

Очень обеспокоен, сообщите подробности и где служащие: Петр, Василий, также вещи. Наталия Сергеевна просит, если возможно, приехать, захватив оставшиеся вещи.

Матвеев».