Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

А в это самое время в кабинете Урицкого происходило бурное объяснение. Наталия Сергеевна уже не впервой шла в «лобовую атаку» на комиссаров, и она дала волю эмоциям. Но силы оказались неравны, и разговор закончился плачевно: Урицкий отдал приказ поместить ее в женскую камеру – тут же, в ЧК. Он предъявил ей обвинение в соучастии побега Михаила. Маргариту Абаканович также арестовали. Так, видимо, Урицкому было спокойнее – шума меньше.

Но он просчитался! Или просто не мог представить, на что способна любящая женщина. Больше беспокоясь о Михаиле, чем о себе, Наташа продолжала настаивать на объяснении его странного исчезновения. И так – методично – день за днем. Урицкий же в ответ требовал от нее… объяснения «побега» Михаила. Театр абсурда, да и только…

Тогда Наташа решила сменить тактику, и использовать чисто женские уловки. Не мытьем, так катаньем: все равно, решила про себя, будет так, как она хочет! Стала надоедать буквально всем охранникам капризами, постоянно требуя у них совершенно «невозможные вещи». Несмотря на все запугивания тюремщиков, Наташа наотрез отказалась принять их условия, и продолжала настаивать, чтобы ей разрешили привезти собственную мебель и продукты питания. Она вела себя с охранниками ЧК, вспоминает Тата, как «со сборищем полоумных лакеев», и, в конце концов, добилась от них всего, чего хотела.

На следующий день на Гороховой улице появилась странная процессия. Это были слуги, тащившие «неимоверное количество багажа… кровати, постельные принадлежности, рулоны холста, книги, свечи, диванные подушки, полотенца и всевозможную снедь». Наташа и Мэгги аккуратно прикололи полотно к грязным стенам камеры, и она тут же преобразилась: стала больше похожа на гостиную, чем на тюрьму. Обе женщины, уставшие, но довольные собой, улеглись на койки. После праведных трудов можно и отдохнуть!

В здании ЧК женская тюрьма в ту пору состояла из двух смежных комнат, меньшая из которых предназначалась для политических заключенных. Именно в ней и находились Наташа и ее подруга Мэгги. Обычно на Гороховой, 2 пленников держали недолго, всего несколько дней, а потом перевозили в обычную тюрьму. Но Наталии Сергеевне Брасовой пришлось провести там целых десять недель: петроградские чекисты боялись переправить ее в тюрьму и держали у себя в целях конспирации.

В течение первого месяца Наташе не разрешали ни с кем общаться. Исключение сделали только для Таты, которую привезла из Гатчины княгиня Вяземская. Девочка собрала для матери цветы, яйца, масло – что могла. Испуганную, взволнованную, ее проводили в кабинет Урицкого, и свидание дочери с Наташей прошло в его присутствии. Он сидел за столом, этот «толстый человек с большими оттопыренными ушами, очень бледный, с красноватыми волосами и агатового оттенка глазами». Как вспоминала впоследствии Тата, он кивнул ей в знак приветствия, но ничего не сказал.

Наташа спустилась вниз в окружении охранников, державших наготове штыки. Как же чекисты опасались этой женщины – тоненькой, сильно похудевшей, очень бледной, но не сломленной духом! Когда она появилась на пороге, и с ненавистью посмотрела в лицо Урицкому, оба они – Наташа и хозяин кабинета, очень стали похожи на «пару рассерженных кошек». Мать и дочь бросились друг к другу в объятия, и потом – целых полчаса! – о чем-то нежно шептались, стараясь успокоить одна другую. После этого Наташу опять увели в камеру.

Княгиня Вяземская заранее сказала девочке, чтобы та не забыла поблагодарить Урицкого за разрешение увидеться с матерью. И вот Тата подошла к его столу, и, как хорошо воспитанная барышня, прошептала какие-то дежурные слова и сделала реверанс. Но хорошие манеры не произвели здесь ровным счетом никакого впечатления, напротив, вскоре Тата сама оказалась пленницей на Гороховой, 2.

В последующие недели Урицкий неоднократно допрашивал Наташу, и хотя она узнала от него не больше, чем он от нее, одно ей теперь было абсолютно ясно: Михаил жив, здоров и находится в безопасности. На том, что он сбежал из Перми, настаивал не только Урицкий, это же подтверждали слухи, дошедшие каким-то непостижимым образом до тюрьмы. Главным в них было то, что Михаил вскоре сможет вернуться в Петроград императором.

В соответствии с условиями Брест-Литовского мирного договора, в России восстановили деятельность Немецкой дипломатической миссии. Посольство находилось в Москве, но важное представительство открыли и в Петрограде. Немецкий посол граф фон Мирбах[289] служил советником в довоенном еще столичном посольстве, а свой новый пост занял 26 апреля 1918 года. Немцы оставались все еще доминирующей военной силой, они легко могли добраться до Петрограда, по-хозяйски чувствовали себя и в независимой пока от большевиков Украине. Словом, само существование новой власти во многом зависело от того, насколько хорошо сложатся отношения с Германией.