Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

…Людей на кладбище Пасси, пришедших проводить Наталию Сергеевну в последний путь, собралось совсем немного. Доля эмигрантская для большинства из тех, кого ветер революции пригнал когда-то сюда, во Францию, оказалась очень нелегкой. Многих уже не было в живых. А те, кто еще не покинул этот мир, и продолжали нести в сердце горечь утрат, пролили за прошедшие годы так много слез, что к этому дню, скорее всего, их просто не осталось. И сантиментов тоже. Может, поэтому и не было цветов во время похорон? Или причина в ином – просто дороги они в это время года в Париже?

Место цветов заняли свечи. Хоть и тоненькие они, а пламя разгорается все ярче. Особенно хорошо это видно в сумерках – в январе рано темнеет.

Вот и вырос небольшой могильный холм. Рядом с ним с трудом воткнули в промерзшую землю простой деревянный крест. По православному обычаю, которому уже много веков. Так закончилась жизнь той, которая когда-то одним лишь видом своим, легким поворотом головы, взглядом – сводила с ума, завораживала, околдовывала. И несть числа было ее поклонникам… Как чисто женской пленительной красоты, так и высокого положения в обществе. Теперь же все это безвозвратно ушло…

– Боже мой, а ведь она могла стать нашей царицей! – воскликнула вдруг одна из женщин. – И такой горький конец!

Ее соседка сокрушенно вздохнула:

– Да уж, неисповедимы пути Господни…

Постояли еще немного возле свежей могилы, помолчали. Каждый думал о своем, наболевшем, и, хочешь, не хочешь – о бренности земной жизни. Пришедшие в этот день на похороны русские люди, которых теперь принято называть «бывшими», перекрестились, и тихонько потянулись по вытоптанной в снегу дорожке, петлявшей между могил, к широкой кладбищенской аллее. Она вела к выходу – туда, где продолжалась жизнь.

Неумолимое время отсчитывало сначала месяцы, потом годы. Никто не приходил поклониться заброшенным могилам Наталии Сергеевны Брасовой и ее сына Георгия. И они ветшали, даже надписи с их именами уже стали еле заметны.

Но жизнь тем и интересна, что порой загадывает загадки и преподносит сюрпризы. Именно так и произошло через тринадцать лет после смерти несчастной женщины.

В один из дней 1965 года на кладбище Пасси появился русский. Нет, он не из эмигрантов – какой-то приезжий из Советского Союза. Служители сразу выделили его из числа посетителей, ведь из-за «железного занавеса» тогда мало кому удавалось вырваться на Запад. Этому – удалось. Значит, определенно непростой человек.

Молча ходил он между могилами, словно искал что-то. Прошел мимо места последнего упокоения бывшего французского посла в императорской России Мориса Палеолога, плененного в свое время красотой Наталии Сергеевны Брасовой. И вот ведь как бывает – похоронены они буквально рядом друг с другом.

На обратном пути незнакомец зашел в кладбищенскую контору и с горечью сказал:

– Не многого же стоит русская эмиграция, если могилы жены и сына Михаила Романова находятся в таком ужасном состоянии.

Посетитель не представился. Так и осталось неясным, какое ему дело до давно ушедших в мир иной Брасовых. Впрочем, это не так уж и важно. Главное, реплика его, произнесенная с еле скрытым презрением, подействовала как удар хлыстом – наотмашь. Члены общины словно очнулись от долгого летаргического сна, прозрели. Стали по крупицам собирать деньги, и через несколько лет общую могилу Брасовых накрыла, как погребальным саваном, тяжелая мраморная плита.

Так был соблюден декорум супруги великого князя Михаила Александровича, а впоследствии, хоть и совсем недолго, императора Михаила II. Наталия Сергеевна очень заботилась об исполнении формальностей, отдании почестей при жизни. Ведь она была хоть и морганатической его женой, но – законной! И этого никто не смел отрицать.

Кто-то может сказать: когда человек переступает порог жизни вечной, все это уже не имеет никакого значения. И все же, все же… Мы живы памятью. Иначе – зачем живем?

Послесловие

В самом центре Санкт-Петербурга, на Марсовом поле (бывшем Царицыном лугу), где некогда проходили смотры гвардейских частей Русской императорской армии, горит вечный огонь: в память жертв Февральской революции. А их – несколько тысяч.

В музее Политической истории России, в разделе, посвященном Февральской революции, кроме различных экспонатов, представлено и множество фотографий. Они свидетельствуют: в те страшные дни 1917 года, когда в России рухнула монархия, в центре Марсова поля по приказу членов Временного правительства была вырыта очень глубокая яма. А на дне ее – гробы, гробы, гробы, число которых трудно сосчитать. Глядя на весь этот ужас, невольно приходишь к выводу: а ведь жертв могло быть еще больше, и намного, если бы… не великий князь Михаил Александрович.