Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Михаил, отвергнутый семьей, в которой родился и вырос, обратил всю свою любовь и нежность на ту, которую приобрел. Кстати, к Тате, своей падчерице, он относился так, словно она его родной ребенок, как и Георгий. Как-то раз несколько русских, в надежде получить расположение великого князя, приехали в Hotel du Parc и буквально задарили мальчика красивыми подарками, которые ему очень понравились. А Тате они вручили лишь небольшую коробку шоколадных конфет – чтобы соблюсти приличия. Михаил, увидев эту несправедливость, решил ее ненавязчиво исправить. Как только гости уехали, он отправился в магазин, и купил расстроенной девочке изящную авторучку – то, что входило в моду. Он знал: она мечтала именно о такой.

Когда в семье отмечали день рождения Георгия, «дядя Миша» всегда дарил какой-нибудь подарок и Тате. А когда наступал «ее» день, и она становилась «королевой вечера», великий князь обязательно дарил что-нибудь сыну – в утешение. Как вспоминала впоследствии его падчерица, он был «действительно хорошим человеком».

О человечности и высоких моральных качествах Михаила Александровича свидетельствует и письмо, которое он написал в те дни бывшему адъютанту барону Н. Врангелю. Офицер высказал пожелание служить великому князю, несмотря на его опалу. Тот объяснил барону тщетность его намерений в сложившейся ситуации. В знак же благодарности за службу решил выделить немалую денежную сумму ему и также бывшему адъютанту А. Мордвинову, несмотря на то, что последний сопроводил оскорбительным письмом свой рапорт об увольнении.

«21 декабря 1912 г. Cannes. Hotel du Parc

Многоуважаемый Николай Александрович.

Ваше письмо меня тронуло. Я знаю, что Вы готовы продолжать мне служить даже и теперь при совершенно изменившейся моей жизни, хотя я и не знаю, в чем служба при мне может теперь заключаться. Я даже не знаю, будет ли существовать мое Управление или оно совершенно упразднится. Мне также неизвестно, вернусь ли я в Россию, что для меня, конечно, очень тяжело, но пока будет продолжаться опека, Вы сами понимаете, я обратно вернуться не могу, а пока я за границей, при мне никакой службы быть не может. Ввиду всего этого я очень советую Вам продолжать строевую службу и принять полк.

Я же с своей стороны желаю обеспечить Вас капиталом, который давал бы Вам 6000 р. в год, то есть 150 000 р., помещенных в бумагах 4 % гос[ударственной] ренты, на что, я надеюсь, Государь изъявит свое согласие. Я желал бы обеспечить Мордвинова капиталом того же размера. Сам я писать ему об этом не буду, потому что после его оскорбительного письма, которым сопровождался его рапорт об увольнении, считаю личные отношения с ним поконченными…

От души благодарю Вас, многоуважаемый барон, за Вашу полезную и честную службу при мне.

Дай Вам Бог в дальнейшей Вашей жизни и службе всякого благополучия. Я всегда относился к Вам очень симпатично и всегда сожалел, что Вы сами оттолкнули всякую возможность более близких отношений.

Теперь прощусь и крепко жму Вашу руку.

Уважающий Вас Михаил».