Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Как и Михаил с Наташей, Миш-Миш вместе со своей Софией начинали когда-то семейную жизнь в Каннах, а в дальнейшем перебрались в Лондон. С помощью влиятельного родственника София получила титул графини Торби, и супружеская пара заняла подобающее место в британском высшем обществе. Софии, правда, хотелось подняться по общественной лестнице еще выше, и муж не раз пытался ей в этом помочь. В 1912 году он даже обратился с письмом к королю Георгу V, попросил его содействия в столь деликатном вопросе. Но король посоветовался с Николаем II, тот высказался против возвеличивания морганатической супруги великого князя, и в итоге неудачливый Миш-Миш получил отказ.

Это стало настоящим ударом для амбициозной графини Торби. Однако изменить решение Георга V она не могла, поэтому пришлось смириться с существующим положением дел. Радовало хотя бы то, что ее имя часто появлялось в придворном циркуляре, который ежедневно публиковали ведущие британские газеты «The Times» и «Morning Post».

Графиня Торби вовсе не желала сближения с морганатической супругой великого князя Михаила Александровича. Логика ее была очень проста: если Наташа и Михаил будут благосклонно приняты британским обществом, то Миш-Мишу и ей самой придется потесниться. Ведь родной брат правящего императора – гораздо более значимая фигура, чем внук умершего уже царя. И еще: появление в Лондоне Наталии Сергеевны неизменно напомнит чопорным британцам о скандале, связанном с именем самой Софии.

Графиня Торби вовсе не собиралась принимать у себя «мадам Брасову». Кстати, обе женщины так никогда и не встретились.

Наташа и Михаил собирались вернуться в Швейцарию до 24 июля – дня рождения маленького Георгия, которому исполнялось три года. Поэтому времени для поисков подходящего для семьи дома в Англии у них практически не оставалось. Но они все же определились в своих потребностях, и попросили Николая Джонсона разузнать все в деталях.

Август Михаил и Наташа провели в Киссингене, а в сентябре отправились в Париж. Здесь молодую женщину ждал подаренный ей на день рождения «Роллс-Ройс». Приехав во французскую столицу, они вскоре отправились в чудесное путешествие по городу на машине. Наташа не умела водить, и, как большинство женщин того времени, вовсе не стремилась к этому. За рулем сидел Михаил, и ее это вполне устраивало. Особенно же она обрадовалась, когда машина покатила по центральным улицам, где можно сделать остановку, чтобы пройтись по фешенебельным магазинам.

Иногда она отправлялась за покупками одна – ведь даже самый преданный муж может устать, если жена по нескольку часов подряд рассматривает товары, примеряет одежду и обувь, выбирает аксессуары. В один из таких дней Михаил, как обычный турист, поднялся на вершину Эйфелевой башни. Открывшаяся взору панорама очаровала его, и великий князь тут же послал Наташе оттуда открытку, надписав ее: «С этой высоты можно увидеть Гатчину. Нежно тебя целую. Твой Миша».

В этих словах невольно прорвалась его тоска по Родине. Жизнерадостный по натуре, верный в любви и дружбе, Михаил очень тосковал по местам, где родился, провел детство и юность, и которые, как он боялся в душе, мог никогда больше не увидеть.

Повидав всю Европу, ее многочисленные красоты и диковинки, он так и остался, по сути, русским человеком, для которого Родина – превыше всего, милее, чем самые красивые и ухоженные страны.

Иногда, сидя с Наташей у камина и глядя на потрескивающие поленья, он вспоминал вдруг костер своего детства, который разводил когда-то вместе с отцом и сестрой Ольгой в Гатчинском парке. Теперь он казался Михаилу недостигаемо прекрасным, волшебным. Так хотелось попробовать хоть одно из печеных яблок, которые они когда-то, обжигая руки, доставали из-под тлеющих головешек…

Но теперь их домом, семейным гнездом стал старинный замок Небворт, расположенный в двадцати милях к северу от Лондона, в графстве Хертфордшир. «Граф и графиня Брасовы» взяли его в аренду у графа Литтона, бывшего вице-короля Индии. Размером Небворт-хаус оказался не намного меньше, чем Большой Гатчинский дворец, а вот построен был значительно раньше – в 1531 году. Правда, в Викторианскую эпоху его основательно переделали и отремонтировали.

Возможность жить в этом средневековом замке стоила недешево. Годовая рента составляла 3000 фунтов. Договор об аренде подписал Николай Джонсон – секретарь великого князя. Но формально съемщиком считался все-таки сам Михаил Александрович, «в настоящее время проживающий в Аничковом дворце в Санкт-Петербурге». Юристы, составлявшие договор об аренде, знали, что, по сути, великий князь стал в это время лицом без «определенного места жительства», но написать об этом посчитали неудобным. Поэтому они и упомянули Аничков дворец – все-таки звучало респектабельно.