Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Нежелание графини Торби принимать у себя великого князя Михаила Александровича и его морганатическую супругу, было воспринято английской аристократией вполне лояльно. Наталия Сергеевна не чувствовала по отношению к себе ненависти, как это было в Санкт-Петербурге и Гатчине, лишь – холодное безразличие. Таковы уж чопорные англичане. Ее имя просто исключали их списков гостей, и не приглашали на всевозможные приемы. Впрочем, причина тут не только в графине Торби, а еще и в свойственном британцам страхе допустить ошибку при обращении к тому или иному человеку. В самом деле, как правильно написать: «мадам де Брассов», «графиня де Брассов» или просто «графиня»? Никто этого точно не знал, ведь сама Наталия Сергеевна подписывалась обычно лишь своими инициалами – NB.

Даже всезнающие придворные из Букингемского дворца оказались немало смущены. Они трижды упоминали ее имя в придворном циркуляре, и каждый раз писали его по-новому. В конце концов, видимо, сработал принцип «если есть сомнения, то лучше исключить». Поэтому на полке камина в замке Небворт лишь изредка появлялись приглашения на великосветские приемы.

Зато Михаил и Наташа принимали у себя в замке множество гостей, преимущественно из России. Рождество в тот год отмечали дважды – английское и русское. В зале установили огромную ель, украсив ее всевозможными новогодними игрушками. Сюда пригласили множество ребятишек, в том числе, и детей прислуги. Никого не обошли вниманием – всем сделали подарки. А когда наступило православное Рождество, опять устроили праздник – уже для себя.

Специально для слуг, которые служили им верой и правдой, хозяева устроили праздничный обед. Наталия Сергеевна лично проверяла, хорошо ли сервированы столы, за которыми должны сидеть горничные, лакеи, садовники, конюхи…А для своих любимчиков – мистера Беннетта и мисс Раты, Михаил и Наташа устроили еще одну вечеринку. Для нее даже напечатали специальное меню. После торжественного обеда все гости – вслед за Наташиной сестрой Ольгой, расписались на память на обороте этого меню. Поставили свои подписи, на память, и хозяева.

Пусть и редко, но великого князя Михаила Александровича с супругой тоже приглашали на торжественные приемы. Один из них состоялся в доме сэра Фредерика Поллока. В числе гостей оказалась знаменитая в ту пору актриса Лидия Яворская[95]. Она играла в театральной антрепризе, организованной Новым международным театром, роль Анны Карениной в пьесе, поставленной на английском языке по роману Льва Толстого. В чем-то, пусть и отдаленно, история Анны походила на Наташину. Михаил вместе с женой отправился посмотреть постановку. Кроме зрительской любви к театру и преклонения перед творчеством Льва Толстого у него в этом случае был «особый» интерес: Михаил Александрович инвестировал некоторую сумму в это театральное предприятие, составившую пять процентов от общего капитала. Но бизнесменом, как показало время, он оказался отнюдь не самым лучшим. После нескольких неудачных капиталовложений Михаил потерпел полное фиаско.

Утешил тогда лишь приезд кузена – великого князя Андрея, прибывшего в Англию и остановившегося у них в замке Небворт, как когда-то в Каннах. А в начале 1914 года Михаил и Наташа отправились в Сен-Мориц, чтобы вновь встретиться там с Андреем и его давнишней возлюбленной – блистательной балериной Матильдой Кшесинской. Вообще-то на знаменитый горнолыжный курорт тянуло только мужчин, женщинам оставалось лишь согласиться с неизбежностью поездки. Для Наташи катание с гор стало в некотором роде испытанием. Матильда, хоть и старше ее, привыкшая к большим физическим нагрузкам, постоянно соблюдавшая форму, как этого требовала профессия, неслась вниз со склона с легкостью. Наташа старалась не отставать от нее. Нельзя же ударить лицом в грязь, особенно, когда рядом любимый муж!

Со стороны они представляли весьма необычное зрелище: два великих князя и две известнейшие в то время в Европе женщины. Каждая из этих дам – по-своему необычна, объединило же их природное умение пленять мужчин. Недаром оба великих князя ни на шаг не отходили от любимых, и во всем старались им угодить. Общество, которое относилось к подобным отношениям с неодобрением, называя их мезальянсом, лишь удивлялось и недоумевало…