Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

И действительно, эти храбрые воины, отчаянно смелые в бою, сразу же приняли как родного и полюбили великого князя Михаила Александровича. Полюбили за то, что он – брат царя, но не только за это. Полюбили за его доступность, простоту и сердечность, за то, что он – прекрасный стрелок и отличный кавалерист. К тому же, командир умел, как надо, носить черкеску. А ведь это – особый шик, очень почитаемый горцами! И они называли его между собой как-то по-домашнему – «наш Михайло».

Правда, кавказцы никак не могли взять в толк, зачем великий князь по утрам усердно… размахивает кулаками, выполняя указания какого-то негра. Им было невдомек, что это – инструктор по боксу, которого Михаил взял с собой на фронт. Он опасался за те месяцы, что продлится война, утратить спортивную форму. Поэтому и тренировался. Командир Татарского полка полковник Петр Половцов[113] впоследствии вспоминал, что американский тренер по боксу не раз говорил ему, что его подопечный – очень способный боксер. Он с легкостью мог бы выигрывать на ринге призы. Как жаль, что Михаил – не простой смертный, а великий князь…

В его характере было природное умение очаровывать людей. Оно прекрасно сочеталось с какой-то особой скромностью, порой даже переходящей в застенчивость. Один из репортеров, посетивший в начале 1915 года Кавказскую туземную конную дивизию, которой командовал великий князь, писал о нем с линии фронта: «Какая-то бодрая, ритмическая четкость движений. Высокая, мускулистая фигура спортсмена в лёгком холщовом кителе с генеральскими погонами. На груди Георгиевский крест. На бледном, бритом, с удлинённым овалом лице сияют приветливо и мягко светлые пытливые глаза. Такая открытая лучистость взгляда – свойство высоких, кристально чистых натур. Изучая этот взгляд, начинаешь понимать обаяние, внушаемое Великим Князем Михаилом всем тем, кто хоть однажды видел его близко. В чём же секрет такого властного очарования? Душа благородная, прекрасная угадывается во всём, в каждой фразе, в каждом взгляде, жесте. Этот человек – сама олицетворённая искренность, так гармонично переплетавшаяся с царственной простотою. Он – не только любимый всеми начальник, покрывший славою и себя самого, и дивизию, но и отважный, не знающий страха солдат…»

Это – взгляд со стороны. А вот как пишет о Михаиле Александровиче его непосредственный начальник, выдающийся полководец Первой мировой войны генерал А. А. Брусилов[114]: «Я очень его любил как человека, безусловно, честного и чистого сердцем, не причастного ни с какой стороны ни к каким интригам и стремившегося лишь к тому, чтобы жить частным человеком, не пользуясь прерогативами императорской фамилии. Он отстранялся, поскольку это было ему возможно, от каких бы то ни было дрязг – и в семействе и в служебной жизни». Самое же удивительное, что воспоминания Брусилова были изданы в «сталинскую эпоху».

Но не только воинская доблесть и дружелюбие отличали командира Дикой дивизии. Один из его сослуживцев писал: «Великий Князь трогателен скромной и простой любовью, он весь в этой чарующей простоте – любить Россию и всё русское. Любить нашу застенчивую деревню, любить озарённую вечерним солнцем равнину, когда гаснут порозовевшие дали, а перепел громко выводит свои смелые трели.

И в религиозности Великого Князя есть что-то напоминающее древнюю Васнецовскую Москву, которая, к слову сказать, всегда так по сердцу Его Высочеству. Он не пропускает ни одной обедни, и храм так гармонирует со всем его обликом. Прихожане – толпа наших серых героев. Впереди – высокий, стройный и гибкий стоит Великий Князь, ушедший целиком в молитву».

Сохранились фотографии Михаила Александровича – в плотном строю «серых героев». Казачий офицер Сергей Курнаков так вспоминает о поступлении под начало своего командира: «Высокая, атлетическая фигура Великого Князя Михаила была облачена в черную черкеску. Генеральские аксельбанты на правом плече и белый крест Святого Георгия раскачивались в ритм с его пружинистой походкой. Мне никогда раньше не приходилось встречаться с Великими Князьями. Этот был – одно обаяние. Чистые голубые глаза излучали доверие. Легкая курносость была вызовом на откровенность. Осанка прямая и стройная, но не высокомерная. И тело римского гладиатора». И далее Курнаков восклицает: «Как было бы хорошо отдать жизнь за такого человека. Не зря кавказцы обожают его!»

Однажды на линии фронта Михаила увидел американский репортер Стэнли Уошбурн[115]. Он был поражен тем, что брат императора – в простой форме, без броских знаков отличия, но с Георгиевским крестом на груди. В репортаже журналист написал: «Более простого и демократичного человека трудно себе представить». Живя «так же просто в грязной деревне на переднем крае русского фронта», великий князь Михаил «излучал тот самый непреклонный оптимизм, которым русская армия отличалась везде».