Последний из медоваров

- Это хорошо... Надо их проведать... Кхе-кхе... Но знаешь, Одли и до Мэрибурга пальцы свои тянул... Искал беглую служанку... Кхе-кхе-кхе! Вот я и подалась в горы, чтоб эсквайру глаза не мозолить. И прибилась к Фергюссону случайно, а потом...

Она вдруг спрятала лицо в ладони и задрожала.

- Что делать теперь, не знаю...

Ну, вот. Снова раскашлялась. Я вздохнул. Зачерпнул еще отвара из котелка в камине. И снова стал ее поить, как ягненка.

Джон отстранился и вытер губы.

- Прости, я тут разболтался... А... - она повертела головой, словно ища, что бы еще сказать, - а почему в доме так тихо?

- Все на заднем дворе, сегодня праздник Храмзы.

Джон побелел. Вдруг вскочил, сбросил одеяло и, как был - босиком, в одной своей рубашке начал сновать суетливо по комнате от камина к окну, а затем к кровати. Я онемел от этой сцены. Стащить грязную одежу с больного - это одно, а вот когда он уже вполне живой... И ты понимаешь, гм, что все же никакой это не мужчина, и никогда им не будет... Наконец она остановилась напротив меня и вопросила с расперепуганными глазами:

- Где моя мандолина?

Я опомнился.

- Какая мандолина? Марш под одеяло!

Она разгневалась. Но вдруг до нее дошло -- устыдилась и юркнула в постель. Скривившись по дороге. Коленка болит, наверное. Еще бы - от такой активной деятельности...

- Мне же... мне надо заработать!

И снова кхе-кхе из-под одеяла.

- Забудь, - отмахнулся я, глядя в окно. Фо-а, неловко как-то.

- Ты не понимаешь!.. У меня были великие планы на Храмзу!

Из-за хрипов ее голос смешно сорвался.

- Ой, - она схватилась за горло и все равно не унялась: - Плащ надо купить... теплый... Штаны... И платье я хоте-ела... - эта гусельница все канючила и канючила.

- Платье тебе зачем? - развернулся я, вконец измученный ее болтовней. - Ты же мужчина.

- Хочется, - пояснила она уперто своим несчастным голосом. - И сыр попробовать... Я никогда не была на праздниках в Нагорье... посмотреть хотела... Кхе!

- Ну да, тебе только петь, - буркнул я. - Перебьешься. А теплую одежду я тебе найду.

Гусельница умолкла. И снова воззрилась на меня этим опасно-милым взглядом фейри.

- Это так приятно, оказывается... - пробормотала она. - Когда о тебе заботятся...

Я не знал, что ответить, но и почему-то посмотреть в другую сторону не мог. Только на нее все.

Джон согнулся от кашля. И из окаянного фейри превратился наконец в нормального больного человека. Колдовство исчезло. Я заморгал.

- Пойду... проверю Терри.

Вот, разве я нанимался с больными сидеть?..

- Постой, - свесила она ноги с кровати, - я с тобой.

Я поскорей отвернулся. Едва полегчало человеку. Шило в одном месте у нее, что ли?

- Одежду свою подожди, - приказал я. - И - у тебя есть только три дня, чтобы вылечить голос! Лежи, молчи и пей лекарство, понятно?

Выведет меня из себя вконец.

***
Терри

- Я должен идти... - я все хотел встать, а руки Тэма меня не пускали.

- Еще один на моем горбу, - проворчал он.

- Ты не понимаешь! - пытался я доказать пастуху, но в голове мутилось по-прежнему. - Отец в плену, дорога каждая минута, может, его пытают сейчас, а я...

- Медовар, - он посмотрел мне в глаза грозно. - Хочешь помочь отцу - выздоровей. У тебя три дня.

- А где Джон? Где Рони?

Пастух закатил глаза. Таким нервным никогда его не видел, а я уже немного повидал.

- Джон простудился. Рони на празднике.

- Празднике?..

- Праздник Храмзы. Это сегодня.

***

Глава 20

***
Тэм

Джон дрых с улыбкой на лице в обнимку со своей лютней. Я вздохнул с облегчением. Наконец тишина.

Вчера в комнате Рони и Терри я подвергся еее безжалостному нападению. Гусельница отставила свою бренькалку и по-господски сложила руки на груди, удостаивая меня вниманием:

- А вот мне интересно, кстати, как ты выпросил у лэрда три дня?

Разумеется, никаким "кстати" тут не пахло.

- Ты ведь у нас вечно весь такой мрачный ходишь, кхе... - Джон поставил руки в боки и выпятил грудь колесом. Было бы что выпячивать.

Дети развеселились и начали подражать глупому менестрелю.

- Когда ты замолчишь, Джон? - рассердился я.

- Когда ты начнешь отвечать, Тэм... - продолжала дразниться эта мелкая. - Кхе-кхе... Нет, ну, серьезно, ты хоть смеяться умеешь?

Я поразился ее вопросу. Да... какое право у нее спрашивать?

- Не умеет, - ответил пакостно Терри из своей кровати.

- Никогда не слышала, - подтвердила и Хэмишевская племяшка, повторяя первую хозяйскую позу Джона.

Они сговорились надо мной поиздеваться, что ли?

- Да просто повода не было! - возмутился я.

Но в меня лишь кинули подушкой. Я оказался в замешательстве - что надо делать в таких ситуациях?..

А детки на пару с гусельником хохотали, кашляли и что-то там изображали. Я же стоял подобно межевому камню. Решил сделать хоть пару шагов и отвлечься.

- Если ждать повода, то никогда не посмеешься, - поднял палец Джон. - Кхе, кхе...

- Да нет, он из-за капитана расстроен просто, - брякнула Рони.

В полушаге от окна я и застыл.

- Капитана? - живо заинтересовалась гусельница.

- Он был влюблен в капитана Мэри. А ее корабль разбился, - шепотом пояснила мелкая предательница.

Мне стало не хватать воздуха.