Последний камень (СИ)

— Ангелика Придд сохранила ваши письма. Написанное и перехваченное… Одно из них досталось Манрикам, это прекрасная улика против опальной королевы, на второе, обращенное от одной северной заговорщицы к другой, они не обратили внимания. На ваше счастье. Я не знаю, кто отправил второе, потому что в ваших интересах было его уничтожить, может кто-то намеренно перепутал почту…

— Я не писал Ангелике Придд.

— Вы писали ее сыну, к несчастью от моего имени, и это стоило графу Васспарду жизни. Утайка второго письма произошла значительно позже, скорее всего, оно попало не в те руки, но нынешний герцог Придд знал о том, что Окделл — не тот, за кого себя выдает. Так или иначе письмо, к счастью для вас, прошло мимо Манриков.

— Это я понял, но Катарина, ты говоришь не с Феншо и не с Окделлами. Я видел, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.

— Вы ошибаетесь или забыли. Первое письмо написали вы, потому что перед самым выездом в Тарнику Фердинанд обварил мне руку отваром из лепестков роз. Писать я не могла больше недели, а в письме указаны время и место — указаны вами, как и написано само письмо.

— Чудовище, — охнул старик. — Ты — чудовище…

— Я талигойская святая, граф Штанцлер, и мать короля.

Слушать дальше не получалось, слезы лились по щекам сами собой и Рейчел зажимала ладонью рот, чтобы не всхлипывать. Находясь при смерти, Мирабелла писала ей в Олларию, чтобы рассказать о важном, может об отце или дальней прабабке, а письмо перехватили, и… Но она же получила письмо, неужели… Нет, не может быть! Она не хочет слушать эти громкие предательские слова, она не будет! Какой бы не была Мирабелла Окделльская суровой при жизни, для старшей дочери эта женщина все равно осталась любящей матерью, что пыталась защитить ее при смерти, и даже после, поэтому скорбь нахлынула с новой силой.

Глотая слезы, Рейчел села на пол и прижала ладони к разгоряченному и мокрому лицу. Так нельзя. Поддаваться гневу и горести — слабость, и она до такого не опустится. Нужно слушать все, что скажут еще, нельзя обнаруживать себя… Так Валентин перехватил утерянное подлинное письмо от Мирабеллы, и, выходит, всегда знал о ее тайне. И молчал!

— Вы свободны, у вас на посылках Окделл, но вы решили замахнуться на Арлетту Савиньяк, тогда… Готовьте бумаги или бегите, если Создатель захочет. Он сохранит вас, а я прощаю. Извольте меня оставить. Ваш Карваль вас проводит.

— Я не уйду! — закричал эр Август. — Ты не осмелишься… Я оставил письмо…

— Еще одно письмо… Оно ненадежно, Окделл знает, как находить и красть завещания, жаль, что предсмертное письмо матери, полученное ей, оказалось подделкой…

Письмо? То, что она получила в тот роковой вечер, оказалось не запоздалым письмом, а подделкой?! Но как… Матушка была достаточно умна и расчетлива…

— Вы зря избегали пить в моем присутствии, даже присвоив кольцо моей матери. Королева Талига с ядом — это… непристойно.

— Моя девочка, королевой Талига нельзя родиться. Королевами становятся герцогини и иностранные принцессы, но порой они не внушают доверия, а те, что внушают, могут умереть. Внезапно. Если бы Рейчел Окделл стала королевой Талигойи, она не прожила бы и недели. Но я отвлекся… Тогда вспоминают о графинях, чья родословная безупречна. Савиньяки, Рафиано, Ариго…

Она, Рейчел, не воровка, шкатулку вскрыл Альдо! Но лучше, если его палец проткнула все-таки та страшная игла в замке, лучше бы она не давала ему совет и кинжал, чтобы вскрыть петли. Абвении, как же она была глупа!

— Ты называешь это помощью?

— Неужели вы так боитесь Карваля? — раздался смешок. — Карваля? Капитана самого Анри-Гийома? Великого человека и вашего друга… Теньент Карваль хотел служить, а его вышвырнули из армии. Вы заставляли Ги обвинять толковых офицеров и играли на их обидах. Вы готовили мятеж, а тут вернулся Робер. Не вовремя. Вам был нужен мертвый Эпинэ, но Карваль его почему-то не убил… И не дал ему убить вас. Святой человек…

— Я не жду от тебя благодарности, в наше время люди на нее не способны…

— Не подменяйте людей Окделлами и Штанцлерами, сударь.

— Ты можешь отдать меня Карвалю, ты можешь толкнуть Окделл в объятия Дэвида Рокслея, чтобы она не сходилась с Алвой, но…

Рейчел судорожно вздохнула и резким движением вытерла рукавом слезы. Так не было, так не должно быть!

— Не судите об Ариго по Окделлам. И не пугайте леопарда.

Нет! Хватит!

— Леопарда?!

— Леопарда, мерзавец!

— Под Алвой ты больше напоминала похотливую кошку. Это видел я, это видела Окделл, странно, что она не поняла ничего…

— Что может понять герцогиня, выросшая в монастыре, у которой вместо кукол были шпаги и Эсператия? А что касается Ворона, то вам не понять, что он может быть просто другом.

— Расскажи это девочке, Катарина, расскажи обо всех тонкостях плотской любви.

— Не имеет смысла, она уже все знает, иначе бы не надавала Алве пощечин. Глупая влюбленная кукла… Уходите, Штанцлер, мне нет до вас никакого дела.

— Как же ты хочешь, чтобы я исчез… Но я покину столицу только вместе с тобой.

— Если продолжите со мной спорить, то ее вообще не покинете.

— Ваше Величество!