Последний камень (СИ)

Печально улыбнувшись, герцог Алва взял один из бокалов и пригубил вино. Рейчел не следила за движениями его руки, ее занимали волнующие, но теперь становившиеся спокойными и ровными, мысли. За окном чернело ночное небо, догорал постепенно огонь в камине, а девушка понимала, что скоро умрет и считала последние минуты. Она сдалась, пусть не быстро и не сразу, но, возможно, Надор будет в надежных руках. Второй сын Альдо и Айрис… Талигойя…

Пусть все идет к закатным тварям! Тяжелый хрусталь бокала холодил пальцы.

— Я люблю тебя, — произнес Рокэ, вдруг повернувшись к ней. Синие глаза потемнели, взгляд стал мутным и больным. — Но я тебе ничего не обещал. Я жду Излома и своей смерти.

— Я знаю, — просто ответила Рейчел. В ее груди уже не было той боли, что терзала девичье сердце совсем недавно, вместо нее внутри сосредоточилась ледяная пустота. — Но разве ты способен любить?

— К сожалению, да. После Винной — все еще способен. Ты знаешь про Винную?

— Нет…

— И правильно. Ни к чему знать о чужих предательствах, если сам способен ударить гораздо больнее и незаметнее. Но это я так, к слову…

Рейчел вяло дернула плечом, посмотрела на нетронутое вино в своем бокале, и ее осенила страшная мысль. Бокалы были абсолютно одинаковые, а она не обращала внимания, с какой стороны стояло ее отравленное вино. Справа или слева? Теперь уже и не вспомнить, но важно то, что сейчас Рокэ Алва уже покойник — он лениво прихлебывает яд и изредка отпускает только для него смешные шутки. А если нет…

Поздно думать! Надо действовать!

Выждав, пока Рокэ поставит полупустой бокал, возьмет в руки гитару, девушка бросила в свой бокал последнюю крупинку яда. Если все хорошо, то она умрет одна и быстрее, чем следует, если же нет, то шагнут в Закат вдвоем. Им не дожить до следующего вечера, зато и жалкий Фердинанд будет обезглавлен после возвращения Альдо Ракана. Так обещал кансилльер.

— Необычный букет, — проговорил Рокэ, встав и вороша носком сапога угли. А потом сел, взял снова выпущенную из рук гитару, и заиграл медленную, неторопливо текущую и оттого жуткую мелодию.

Я — одинокий ворон в бездне света,

Где каждый взмах крыла отмечен болью,

Но если плата за спасенье — воля,

То я спасенье отвергаю это.

И я готов упрямо спорить с ветром,

Вкусить всех мук и бед земной юдоли.

Я не предам своей безумной доли,

Я, одинокий ворон в бездне света.

Не всем стоять в толпе у Светлых врат,

Мне ближе тот, кто бережет Закат,

Я не приемлю вашу блажь святую.

Вы рветесь в рай, а я спускаюсь в ад.

Для всех чужой, я не вернусь назад

И вечности клинком отсалютую…

Не глядя на оруженосца, Рокэ налил себе чистого от возможного яда вина в опустевший стакан, а она внезапно словно очнулась и поняла, что еще не успела отпить даже глотка. Надо собраться с силами и забыть заповеди Создателя, которым уже нет веры. Рейчел Окделл верит Четверым, но она не успела поговорить с Нэн об этом. Как грустно…

— Я пью за жизнь, а за что пьешь ты?

Рейчел не сразу смогла дать ответ. Она смотрела на последние языки рыжего пламени, думала о том, как Алан заколол кинжалом Рамиро, а их дети подружились и Рамиро-Вешатель спас лже-Ричарда Горика от позора. А она повторила поступок Алана и перечеркнула все заслуги дальней прабабушки.

— За справедливость.

Сейчас она выпьет и умрет. И это справедливо. Убийца должен умереть раньше убитого.

— Еще один фантом, — задумчиво произнес Ворон, и вдруг произнес железным, не терпящим возражения тоном: — Поставь бокал!

Ничего не ответив, Рейчел поднесла край хрусталя к губам и к ним прикоснулась прохладная темная горечь, но сделать первый глоток она все-таки не успела. Надо было раньше, но останавливали мысли и разговоры.

— Поставь, я сказал!

Таким страшным голосом с ней не разговаривала даже мать… Рейчел машинально подчинилась, отчаянно желая, чтобы яд, попавший на губы, оказался смертоносным и уничтожил ее прямо здесь и сейчас. Но Рокэ ничего не сказал, значит все в порядке. Или нет… Как он успел оказаться возле нее, схватить за плечи, толкнуть на мягкие шкуры? Девушка успела только сдавленно ойкнуть, прежде чем герцог накрыл ее губы своими, и ждать, мучительно надеявшись на лучшее, пока поцелуй прервется. Она любила Рокэ Алву, но не понимала, зачем он пытается убрать с ее губ мельчайшие частицы яда? Ведь уже все кончено…

— Отпусти! — крикнула она, когда сильные руки скользнули под ее колет, и рванулась. Ей это почти удалось. — Немедленно!

— Спокойно, я проверял тебя на наличие прочего яда, — жестко ответил он, после чего убрал руки и сел. — Скажи, если ты намерена и дальше притворяться мужчиной, почему я должен жалеть юнца?

Потому что Надору нужен герцог. Потому что на Изломе нужен Повелитель Скал, кем бы он ни был. Рейчел знала это, но не смогла ответить, от всей души презирая собственную слабость и глупость. Сейчас она возьмет кинжал и одним ударом ответит на этот вопрос Ворона, потому что слишком долго себя жалела.

— Вы выпили яд?

— Да. И не стану спрашивать, кто снабдил тебя этой гадостью, потому что знаю и так.