Последний камень (СИ)

— Он был работорговцем, осужденным за похищение людей. Пополнял гаремы багряноземельских шадов и был схвачен с поличным в Бордоне, но герцог Алваро выручил его и взял в услужение. Поэтому Хуан всему обязан роду Алва — неудивительно, что он выполнил приказ. Так вот, Дикон… Дораку нужно женить Фердинанда на фельпской купчихе, чтобы заключить союз с Фельпом. Золото, зерно, торговый флот… А им нужен меч Рокэ Алвы. Им тесно между Урготом и Бордоном, и им мешают мануфактуры Дриксена и Гайифы, а до Создателя им дела нет. Но сначала нужно убрать Катарину и тех, кто за нее заступится. Манрики и Колиньяры займутся Людьми Чести. Благодаря глупости Иорама и Людвига у Дорака есть козыри… Они из ничего слепят заговор, и им никто не помешает… После Кагеты, Дикон, мы остались одни.

— Понимаю, — тихо выдохнула Рейчел. Больше всего ей сейчас хотелось расплакаться, но следовало держать свою боль в тисках, подобно Катарине.

Некоторое время они оба молчали. Кансилльер смотрел в окно, на темнеющие крыши, а Рейчел — на носки своих сапог. Впервые за последние шесть лет она искренне пожалела о том, что была избрана герцогом — она, а не Айрис! Почему сложилось так? Сестренка умная и решительная, а ей такой дар неведом. И боль от этого казалась девушке неимоверно сильной.

— У нас лишь есть один выход, — кансилльер вздохнул, посмотрел ей в глаза долгим пристальным взглядом. — Создатель… Как бы мне хотелось избавить тебя от этого разговора и от этого выбора. Но мы должны спасти Ее Величество, иначе грош нам всем цена. Спасти королеву и не допустить превращения Талига в средоточие зла.

Спасти Катарину! Рейчел стало еще больнее, стоило вспомнить бледную женщину, пообещавшую защищать ее тайну, уже потом, после их разговора, когда девушка собралась уходить. И теперь стоило сделать выбор между Катариной и Рокэ. Человеком, который искренне хочет помочь и человеком любимым, но не любящим. Как же это сложно! Рейчел притихла и посмотрела, как кансилльер переставляет с места на место фигурки на каминной полке — это вырезанные из кости холтийцы на лошадях.

Можно было предложить побег Катарины, но Рейчел понимала, насколько это глупо, а потому не рискнула даже произнести свою идею вслух. То и дело раздавался глухой стук кости об камень — одна фигурка постоянно падала.

— Алва получил свою войну, — с горечью сказал кансилльер, — а больше ему ничего не нужно, — он бросил фигурку в потухший камин. — Но забудь… Есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Прости, я задумался.

Рейчел поникла. Прежде она чувствовала себя способной убить любого врага, но только будучи точно уверенной в его враждебности, а теперь все стало так запутанно и неоднозначно! Штанцлер говорил что-то разумное про невозможность добраться до Квентина Дорака — девушка не слушала. Она позорно хотела обернуть время вспять.

— У нас остался один выход. Единственный. Уничтожить Ворона.

Сердце пропустило удар, и Рейчел сама не заметила, как подняла руку и прижала ее к щеке — словно получила пощечину. Больше всего на свете ей хотелось сейчас умереть самой, чтобы прекратились эти постоянные постановления перед невозможным выбором. Если бы только выпал шанс… Но убить Рокэ?.. Нет, только не это! Девушка молча смотрела на Штанцлера, продолжавшего невозмутимо говорить о политике и войне, о Дораке и защите, и пыталась заставить себя не плакать, хотя глаза уже налились слезами.

Даже в день известия о смерти отца ей не было настолько больно. Какой позор.

Штанцлер смотрел в глаза Рейчел, ожидая ответа, но Рейчел не могла дать его. Не могла и все! Словно лишилась дара речи.

— Ричард Окделл, я надеюсь, ты все понял, — теперь она отлично понимала слова. — Убить предстоит тебе.

— Убить своего эра? — едва выдавила из себя она, а потом судорожно сглотнула. — Которому приносил клятву? Вы всерьез считаете, что я на это способен?

— Что же, — Штанцлер попытался улыбнуться, но тут же стал хмурым и невеселым, — тогда не о чем и говорить. Надеюсь, ты сохранишь наш разговор в тайне, хотя оруженосца обязывает тебя раскрыть заговор.

— Я буду молчать, — буркнула девушка, опустив голову.

— Ты сделал выбор, наверное, правильный. Сколько можно плыть против течения… Я не удивлен, что ты привязался к Ворону, твоей вины в этом точно нет… Как бы то ни было, ты выбрал, а теперь, пожалуйста, уйди. Я должен подумать.

— Но эр Штанцлер…

— Я не могу тебе приказывать и даже просить… В этом списке есть я, есть мой племянник и наследник, есть мои друзья, есть моя королева, но Окделлов на этот раз решено помиловать. Рокэ Алва — хороший покровитель, он сказал «нет», и Дорак вычеркнул и герцога Окделла, и его мать, и его родичей Лараков. Но за Катарину Ворон не просил.