Последний камень (СИ)

Этот вечер выдался для Катарины Ариго-Оллар самым счастливым и спкойным за последние дни — а все потому, что Август Штанцлер, по договоренности с Эйвоном Лараком, передавал кансилльеру письма из Надора, посланные Ричарду. Влезать в чужую почту кансилльер не мог, при всем своем желании, потому что у него не было печати с гербом Окделлов, лишь это и останавливало престарелого дрикса. Однако такая печать имелась у самой Катарины.

Каким бы умным и смелым не хотел казаться самому себе не единожды предававший жену Эгмонт Окделл, но он был ослом. Даже не кабаном… Катарина обставила исчезновение его личной печати, которую надорский дурак возил с собой в футляре, словно потерю, а не кражу, и он заказал новую. А может и не заказывал, а обходился после того родовым перстнем, она не узнавала. В любом случае, гербу Окделлов пришла пора сыграть против своей обладательницы.

На следующее после свидания утро она пошла в кабинет кансилльера, уже точно зная, что скажет, если встретит на своем пути Алву или Дорака. Хотя, первый теперь в ближайшее время к ней зайдет вряд ли, а второй совсем перестал покидать свои покои, как доложил Катарине Штанцлер. Значит то, что она задумала, должно осуществиться.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — недоуменно поприветствовал ее старик и закрыл поплотнее дверь за гостьей.

— О, не делайте вид, что удивлены, вы ждали меня, желая узнать наш с мальчишкой разговор, — засмеявшись, она прошла и опустилась в кресло, обитое алым бархатом — королева любила там сидеть.

— Конечно, — подтвердил Штанцлер, внимательно на нее глядя, — я был бы не прочь узнать…

— Наш мальчишка оказался девчонкой, — сказала она без обиняков, зная, что подслушивать их некому. Совсем некому. В такое раннее время даже шпионы кардинала только покидают свои нагретые постели. — Глупой северной девчонкой, про которую давно рассказал мне Эгмонт.

— Мне он ничего не рассказывал… — растерянный выдох походил на шепот.

— Куда вам до меня? Впрочем, наш разговор не об этом… Я хотела сказать, что нам следует указать девице Окделл на ее истинное место. Альдо Ракану нужна жена — и она у него будет. Если тот станет королем, а он им станет…

— Не знаю, — вздохнул кансилльер, — сейчас ни в чем нельзя быть уверенным.

Старик выглядел подавленным и обескураженным — ничего удивительного. Столько общаться с «сыном друга семьи» и не заподозрить даже, что перед ним не юнец, а девчонка! Дрикс терял хватку, это очевидно, однако Катарина рассчитывала на его пригодность в еще одном деле. Только сперва ее ход. Подняв голову, женщина строго посмотрела на Штанцлера.

— Нам нельзя тянуть время и делать вид, что все хорошо. Вечно прикидываться святой я не могу, вы это сами понимаете, а еще вы отлично должны знать, что ваше время вышло.

— Катарина…

— В последнее время Мирабелла Окделл присылала письма, адресованные Ричарду Окделлу?

— Только одно, вчера, но…

— Дайте его сюда. Вы просмотрели девчонку и должны быть благодарным, что это не обернулось против нас, — именно сейчас, когда Штанцлер в тяжелых раздумьях опустил голову и разглядывает стол темного дерева, нужно говорить о веских аргументах. — Если мы расскажем Дораку, то придется доложить и о свиданиях в монастырском саду, поэтому остается только выжать из Рейчел Окделл всю пользу, что только можно.

Охая и причитая о превратностях злосчастной судьбы, Август Штанцлер подал ей конверт из толстой грубой бумаги желтоватого цвета — очевидно в Надоре лучшей не держали даже для письма наследнику. Посмотрев на сургуч с гербом Окделлов, Катарина осторожно и не без усилий сломала его. У кансилльера имелся такой же сургуч, насчет печати можно не беспокоиться. Два аккуратно сложенных белых, к ее удивлению, листа выпорхнули к ней на колени, когда королева встряхнула конверт, держа за уголок. Теперь оставалось только раскрыть их и прочесть, а потом решить вопрос о своевременности уничтожения.

«Герцогиня Рейчел Окделл»

Я чувствую, что моя жизнь неумолимо подходит к своему завершению, и надеюсь только, что Создатель все это время внимал моим молитвам. Что я достойна ступить за ворота Рассветных Садов, которые откроет передо мною талигойский святой. Увы, ваш стремительный отъезд, без материнского благословения, а потом еще и беспричинный побег вашей сестры, которого я никак не ожидала, сильно подорвали мое здоровье. Но вам не следует терзать себя из-за этого. Видит Создатель, вы были хорошей дочерью. И вы должны знать, что это я положила бумаги Рейчел Горик в вашу комнату, потому что благодаря вашей дальней прабабушке наш род жив до сих пор.