Последний камень (СИ)

Вспомнив о событиях вчерашнего дня, Рейчел приуныла — ей было стыдно за то, что заставила бедную женщину так смутиться. Надо было постучаться сначала или сразу же выйти потом! Интересно, заподозрила Катарина что-нибудь? Но только идти на попятный было уже поздно, а потому, оставив в маленьком трактире Сону, Рейчел обреченно свернула к Данару.

Вот и уже знакомая калитка в боковой стене аббатства, и мать Моника, печальная и напуганная чем-то. Впрочем, им всем есть, чего бояться, даже ей, Рейчел.

— Здравствуйте, герцог. Вы помните дорогу?

— Да, мать Моника, — тихо ответила девушка, прежде чем смело шагнуть в проход между стеной и кустарником.

В воздухе витал горьковато-сладкий аромат нагретой солнцем травы, это было неуместно для ощущения нагнетающей тоски, смешанной с дурным предчувствием. На клумбах и скамейках застыли красивые тени акаций, и девушка, медленно шагая вперед, вспоминала прошлую встречу с Катариной здесь. А вот и она — бледная, осунувшаяся, стоит и мнет голубой с серебром, тонкий шарф.

— Ваше Величество хотели меня видеть? Я здесь, — сказала Рейчел виновато, а потом поклонилась.

— Я всегда рада Окделлам… — тихо промолвила королева.

— Ваше Величество… — нужно извиниться!

— Ты больше не хочешь называть меня Катари? Я понимаю, после увиденного…

— Я… Простите меня, — Рейчел опустила голову.

— Тебе не за что извиняться, — Катарина присела на край скамьи. — Так тебя разочаровало увиденное или ты никогда не называл меня Катари, даже в мыслях?

— Прошу прощения, Ваше Величество, — выдавила Рейчел, чувствуя, как неожиданно болезненно запершило в горле — так давал о себе знать надорский недуг, — я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Я хочу сказать, — опустив голову, королева вздохнула, — что я давно поняла, кто ты есть. Но ты не бойся, я не выдам тебя, потому что не должно обижать женщин. Это будет нечестно и неправильно с моей стороны. Впрочем, если ты не захочешь соглашаться с моими словами и называть свое имя, то я пойму.

— Надеюсь, что могу вам доверять, — выдавила из себя Рейчел.

— Твой отец жаловался на отсутствие у него сыновей, — вздохнула женщина, — и надеялся, что сможет в итоге обзавестись наследником. Жаль, что не смог. Я надеялась, что ты — тот узаконенный бастард, о котором написано в бумагах, но когда ты дала герцогу Алва две пощечины…

— Я… Я… — только бы не расплакаться!

— Ты ни в чем не виновата. Я позвала тебя, чтобы…

Она замолчала, закусив губу, а Рейчел молча смотрела на ее голубое скромное платье, вспоминала одиннадцатилетнюю себя и не переставала думать о том, что тогда ее жизнь принесли в угоду чести. Как и жизнь Катарины. Поэтому им лучше стать подругами.

— Меня зовут Рейчел, — произнесла она тихо, пугливо озираясь по сторонам, словно из цветущих кустов могли выскочить гвардейцы, желающие схватить самозванку. — Послушайте… послушай. Ты обещала помочь моей сестре. Спасибо за это. Айри будет очень рада.

— Нельзя радоваться этому городу… Оллария проклята, Рейчел! И мы вместе с ней. Здесь живет зло, разве ты его не слышишь?

Рейчел пожала плечами — она сама не знала, успела ли полюбить Олларию сильнее, чем Надор. Родовой замок можно улучшить, если будут деньги, ведь она — Повелительница Скал, и должна заботиться о собственных землях.

— Эрнани думал, что оставил проклятие в Гальтаре, а оно ехало с ним в одном седле. Захватив Талигойю, марагонец получил вместе с короной древний ужас — и ненависть вместе с ним… Они уродуют все, от святых икон до человеческих лиц. Не помогла даже перестройка дворца Франциском. Они все равно там. Все они… Эрнани Ракан, маршал Придд, Рамиро Алва, святой Алан… Сколько же здесь закатного зла, Рейчел! Во дворце, в старых аббатствах, в Багерлее! Это не война, а нечто большее…

— Это Излом, — уверенно сказала Рейчел. — Нам не миновать его.

Катарина Ариго улыбнулась и посмотрела на нее с грустью.

— Ты слишком честна и смела, Рейчел. Как и твой отец… Наверное, тебе следовало бы родиться юношей.

Да, Рейчел и сама знала это, слова королевы причинили ей боль, но оставалось только промолчать и слушать, бестолково глядя на ярко-зеленую траву под ногами. Ее душили слезы, но Катарине явно было труднее.

— Мы с твоим отцом были друзьями… Я не знаю, что будет со мной через десять лет.

Через десять лет… Рейчел не заглядывала так далеко, но видела себя кем-то вроде Рейчел Горик, у которой имелось высокое воинское звание, а так же муж, с которым сведена ложным браком, и сын. Или сын и дочь. Милые дети с любопытными серыми глазами, которых так удобно гладить по мягким русым, постепенно темнеющим волосам. Рейчел попыталась улыбнуться. Через десять лет ей будет двадцать восемь.