Последний камень (СИ)

Чтобы доставить донесение, они дружно понеслись по шумным улицам, рискуя сбить зазевавшихся прохожих. На одном перекрестке Ганс вдруг перехватил поводья, завалился набок, его нога застряла в стремени, и он повис вниз головой. Сообразительная лошадь остановилась, а Рейчел, спрыгнув с Соны, подбежала к Гансу. Кто-то помог ей высвободить несчастного из стремени, а потом девушка догадалась распорядиться, чтобы бергера отнесли в ближайший дом. Так и поступили, кто-то помчался искать лекаря.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она, когда Ганса внесли в спальню, уложили на покрытую стеганым одеялом кровать, и когда он открыл глаза.

— Ерунда… — прошептал северянин. — Письмо, оно за пазухой… Передайте немедленно…

Как только Рейчел вытянула из-под его одежды зашитый в кожу пакет, Ганс вновь потерял сознание. Щедрой рукой отсыпав дюжину таллов лекарю и хозяину дома, дав указания насчет больного, чтобы ему передали, что поручение будет исполнено, она выскочила и торопливо забралась на Сону. Похоже, у Ганса началась лихорадка.

Сона радостно побежала вниз по улице, а Рейчел размышляла, о какой войне говорил гонец. Гаунау напал на Бергмарк? Скорее всего… Гаунау и Дриксен постоянно желают отхватить кусок от Талига. И, подъезжая к дворцу, Рейчел размышляла, не придется ли ехать с эром в Торку. Это было бы нехорошо для нее, но, после того, как прочитала откровения Рейчел Горик, девушка уже ничего не боялась. Она ничуть не хуже дальней прабабки. Интересно, кто подложил эти бумаги в ее кабинет?

Во дворец Рейчел пошла через Малый вход — так было быстрее. И первым, кто встретился ей, был Август Штанцлер, разговаривающий с богато одетым человеком, не самым счастливым обладателем большого утиного носа.

— Здравствуй, Ричард, — кансилльер не сердился на нее, и это было хорошим знаком. — Граф, разрешите представить вам Ричарда Окделла.

— Польщен. Такой молодой и уже рыцарь Талигойской Розы!

— Ричард — сын Эгмонта, — тепло сказал кансилльер, — этим все сказано. У вас дело? — повернулся он к девушке.

— Да, господин кансильер, — сбивчиво отозвалась девушка. — Я ищу Первого маршала Талига.

— Насколько это срочно? — вздохнул Штанцлер.

— Гонец привез послание от маршала фок Варзова и просил срочно передать. Сам он свалился с лихорадкой по пути сюда, — объяснять все запыхавшейся Рейчел не хотелось, тем более Штанцлеру, но иного выбора не было. — Я оставил его в одной мастерской.

— Маршал у Ее Величества. Она хотела его видеть… — эр Август покачал головой, показывая невозможность задуманного.

— Мне надо передать письмо, — объяснила Рейчел, — и я сразу же уйду.

Она не переживала ни за Катарину, ни за ее братьев. Возможно, последних скоро выпустят, если королева очень сильно попросит Первого маршала о милосердии, и, если Рокэ Алва имеет право вмешиваться в ход дознания, то он справится. Рейчел не знала, хорошо это или плохо, но и спросить было не у кого.

— Я должна передать письмо немедленно, эр Август, — четко произнесла девушка.

— Разумеется. Граф, мы вынуждены вас покинуть, — Штанцлер взял Рейчел под руку, и ей от чего-то стало противно.

Они направились к Весеннему садику, там, по словам кансилльера, была калитка, которой пользовались камеристки. Занудный старик говорил какие-то увещевания, но Рейчел скорее думала о Торке, нежели о безопасности Катарины. Но последние слова не могли пройти мимо ее слуха незамеченными.

— Увы, в семье Ариго есть только один настоящий мужчина — Катарина. А вот Иораму больше пристали бы юбки, чем шпага и плащ…

Неужели Штанцлер догадался о том, кто она, Рейчел, есть? Но нет, это невозможно, ведь они не встречались уже давно, к тому же, юная герцогиня вела себя очень аккуратно и осторожно до поездки домой. Просто показалось… Тем временем они прошли в небольшой сад, где цвели сирень и гиацинты, кансилльер трижды стукнул в низкую дверцу светлого дерева, и к ним вышла темноглазая испуганная женщина.

— Клариче, Ричард Окделл — оруженосец маршала Алва. У него срочные известия для господина.

— Ее Величество и монсеньор в будуаре Ее Величества. Просили не беспокоить…

— Это очень важно! — твердо и звонко сказала Рейчел, опережая эра Августа.

— Тогда пусть молодой господин доложит о себе сам.

Прихожая, куда она вошла, пахла гиацинтами. Камеристка шагала следом и девушка чувствовала себя неловко, однако, очень скоро женщина ушла, указав перед этим на дверь, обитую голубым шелком. Сначала ей пришлось пересечь торопливыми шагами приемную, войти в единственную распахнутую дверь, и Рейчел, чувствуя себя отчего-то крадущейся воровкой, вошла. Одетая в нижнее голубое платье Катарина сидела на коленях у Рокэ. Услышав звук шагов, она вздрогнула и еще крепче прижалась к Алве.

Рейчел застыла на пороге, не зная, что сказать или что сделать. Ее ноги приросли к полу, а внутри словно все перевернулось, и, казалось, нет ничего невыносимее, чем видеть узел светлых волос и тонких рук, лежавших на плечах Алвы герцога тонких рук.

— Заходите, Ричард. Вы по делу? — задал Рокэ вопрос, как ни в чем не бывало.