Последний хартрум

Офелия зажмурилась, но, даже не видя несчастных, слышала их предсмертные хрипы и стоны. От металлического запаха крови, смешавшегося с дымом, скрутило желудок. Боясь упасть в обморок, она цеплялась за голос Прилс, которая пыталась отвлечь детей от ужаса, творившегося вокруг.

Когда Офелия осмелилась открыть глаза, семь тел неподвижно лежали на земле, и у всех на шее алело по кровавой ленте, точно это была объединяющая деталь их сценических костюмов.

Поняв, что с такой же легкостью они могут расправиться и с ней, Офелия оцепенела от ужаса. Она мысленно позвала на помощь Флинна, но он не появился. Взмолилась Хранителю – пламя в его честь пылало на площади, где фанатики праздновали Дево, но их священный огонь не покинул кострища, чтобы остановить и уничтожить зло. И теперь оно ухмылялось, чистило лезвия, собирало с земли монеты, испачканные в крови, проверяло карманы убитых, надеясь поживиться…

На миг Офелия задумалась о побеге, но, увидев запертые ворота, растеряла остатки решимости. Единственный выход был закрыт, Община стала смертельной ловушкой.

Она возненавидела себя за свою слабость и бездействие, за то, что так быстро сдалась. Голова соображала плохо, тело перестало ее слушаться, а горло сдавил удушающий ком, когда внезапно издалека донеслись крики: вначале редкие и одиночные, они соединились в истерический вопль, который волной прокатился по Общине. Следом раздался оглушительный грохот. Земля затряслась под ногами, и Офелия, пошатнувшись, взглянула в сторону, откуда слышался шум.

Люди – маленькие фигурки в багровых всполохах костра – метались по площади, пытаясь укрыться от громадной тени. Вначале, двигаясь плавно и грузно, она напоминала воздушный шар, сорвавшийся со стропил, но с приближением к свету все больше приобретала очертания дома, и это не было похоже ни на один из знакомых Офелии безлюдей.

– Что за лажа? – пророкотал бородач, вглядываясь в даль.

Банда удильщиков как по команде ощетинилась ножами, будто всерьез собиралась противостоять свирепой махине, проломившей каменную стену Общины и прорывающейся к площади. На их мерзких лицах впервые проступило замешательство, когда раздались новые раскаты: еще громче и сильнее предыдущих.

Толпа фанатиков хлынула прямиком к воротам, через проулок между домами, стоящими по обе стороны от дороги. Проход оказался узким, и безлюдь, преследуя убегающих, снес углы ближайших построек. Под его натиском хлипкие жилища сминались как бумага, сжатая в кулаке. Люди пытались оттеснить безлюдя: выхватив из костра горящие головни, вооружившись вилами, воздев вверх руки, держащие склянки-обереги, они преградили ему путь, но это жалкое сопротивление не могло сдержать такую силу.

Воспользовавшись моментом, когда все вокруг объяты паникой, Офелия скользнула между фургонами. До появления безлюдя здесь прятались трое Прилсов, а сейчас никого не было. Куда же они подевались? Задумавшись на пару секунд, она потеряла бдительность и слишком поздно заметила человека, выпрыгнувшего на нее. Даже в полумраке его волосы отливали рыжиной, а лицо с запекшейся кровью на лбу было бледным, как холст. Разгадка с исчезновением Флинна оказалась проста: видимо, кто-то подкараулил его у фургона и вырубил ударом в голову. Чудо, что он вообще очнулся и сохранил ясность мысли.

– Живо в фургон! – шикнул Флинн, подтолкнув ее вперед, и Офелия на подкашивающихся ногах бросилась к балаганной повозке, замыкающей ряд.

Там уже сидели Прилсы, притихшие и сжавшиеся в один дрожащий комок. Они не видели, что происходит на улице, хотя крики и грохот передавали весь ужас происходящего.

Фанатики уже наводнили площадку перед воротами и толкали тяжелые створы, чтобы сбежать. Самые смелые не оставляли попыток противостоять свирепому дому. Их выпады только распаляли его ярость, отгоняя назад. Безлюдь продолжал упрямо надвигаться на них по дуге, и Офелия боялась, что он может раздавить фургоны, как яичную скорлупу.

Флинн подоспел вовремя, когда бревенчатый угол дома – стесанный, с торчащими, точно игольчатая броня, щепами, задел первую балаганную повозку, едва не опрокинув, и смял бы под собой следующую, но вдруг резко остановился, а затем повернул в сторону. Не ожидавшие этого смельчаки бросились врассыпную, а Флинн, который каким-то образом сбил разъяренную махину с курса, поспешил к фургону. Оказавшись за рулем, он рванул рычаг, заводящий механизм, и под полом, где располагалась топка, что-то загудело, заворочалось, заскрежетало. Спустя несколько секунд машина дернулась, зацепив впереди стоящий фургон, затем откатилась назад и повернула налево. Путь был свободен. Те, кто не успел сбежать, оказались отрезанными от выхода, и теперь не они, а безлюдь теснил их к руинам, оставшимся от жилищ.

Фургон вылетел через открытые ворота, и никто – ни фанатики, ни удильщики, ни свирепый дом – не остановил его.

Глава 28 Болтливый дом

Дарт