Последний хартрум

– Не смей! – шикнула Илайн, доставая его рубашку из брюк, чтобы затем нырнуть руками под нее, не тратя время на пуговицы. И после легкого прикосновения губ: – Мы без пяти минут любовники, Ри. Уверен, что нам это нужно?

Ее действия противоречили словам, и он никак не мог понять, чего она добивается.

– Так что мне делать?

– Ты умный мужчина, придумай что-нибудь.

– Сомневаюсь, что удивлю тебя чертежами.

– Раньше удавалось. – Илайн коротко хохотнула, точно хмельная.

Больше он ни о чем не спрашивал и, подхватив ее за талию, усадил на стол. Хорошо, что это чужое платье оказалось ей велико, и она легко выскользнула из него. Илайн двигалась мягко, с кошачьей грацией и с той же невозмутимостью завоевывала пространство. В жесте, с которым она смахнула все лишнее, не было неуклюжести, а лишь холодная расчетливость. Книги, статуэтки и другие предметы, занимавшие место, с глухим стуком попадали на пол. Лукавая улыбка подтвердила: она сделала это нарочно, словно хотела, чтобы их услышали.

И ее желание было выполнено уже в следующую секунду. В дверь постучали.

– Госпожа? – раздалось из коридора. – Ваш десерт.

Илайн окинула Риза взглядом, озадаченно прикусила губу, будто перед ней стоял выбор: он или десерт.

– Спасибо, оставьте у дверей.

– Никак не могу. Если собаки обнаружат пудинг, сожрут его в три горла. А если у них случится заворот кишок, то мне потом свернут шею.

– Тогда я жертвую пудинг вам, – торжественно объявила Илайн. – За вредную работу.

– Но как же…

– Да уйдите вы! – гневно воскликнула она, потеряв терпение. – Что вы как заноза в заднице!

Раздались торопливые шаги. Илайн откашлялась, смущенно опустила ресницы, а когда снова подняла их, в ее кошачьих глазах вспыхнули озорные искры.

– Так на чем мы остановились? – промурлыкала она.

– На чертежах.

– Ах да. Чертежи.

Никогда еще это словно не звучало для него так маняще.

Сонно потянувшись, Риз перевернулся на бок и едва не свалился. Поразительно, как ночью здесь уместились двое. Услышав рядом сдавленный смешок, он открыл глаза и увидел перед собой Илайн. Она сидела на полу, облокотившись на софу и подперев голову ладонями. На губах играла мечтательная улыбка. Риз не помнил, чтобы на него кто-то смотрел вот так.

– Во сне ты такой беззащитный.

– Звучит так, будто задумала перерезать мне горло, – отшутился он, чтобы не показывать свое смятение.

– Боюсь, нож для масла для этого не сгодится, – сказала она, указав на заполненный поднос, стоящий рядом.

– Завтрак в постель?

– Привыкай, со мной ты редко будешь из нее выбираться.

Илайн дождалась, когда он усядется, подмяв подушку под спину, и подала ему чай. С удивлением Риз узнал, что проспал до позднего утра, и следовало поторопиться, чтобы собраться на встречу. Если бы он остался один, то всю ночь мучился бы от бессонницы, изводя себя беспокойными мыслями. К слову, в обществе Илайн тоже не удалось выспаться, но на это он не жаловался.

Безмятежное утро, запертое в небольшой комнате, рассеялось, стоило открыть дверь и шагнуть за порог, где его ждал тяжелый день.

Провожать Риза собрались все, даже дети Кайлы, которые, впервые его увидев, таращили ярко-голубые, как у их матери, глаза. Флинн, несмотря на вчерашние договоренности, снова предложил поехать с ним, а Риз снова отказался. Госпожа Олберик посоветовала «держать ухо востро», и он поблагодарил ее, что бы это ни значило. Последней к нему подошла Илайн.

– Удачи, Ри. – Она обняла его, а потом бесстыдно поцеловала у всех на глазах.

Это было приятно: снова почувствовать прикосновение ее губ, услышать удивленное оханье госпожи Олберик, заставить Кайлу поспешно удалиться и хлопнуть дверью, словно произошедшее оскорбило ее.

Илайн отстранилась от него с видом победительницы, сияя улыбкой.

– Теперь можешь идти. Возвращайся с хорошими новостями.

Дом Лэрда, как и многие особняки богачей, имел свой пирс и выход к морю. Обычно в целях безопасности там ставили будку для сторожа, однако здесь обошлись невысоким забором с калиткой, обмотанной цепью и запертой на замок. Ризу не составило труда перемахнуть через ограждение и приземлиться по другую сторону – в частных владениях Лэрда. Они, в отличие от поместья Олберик, полного людей и суеты, казались заброшенными. Сад, когда-то благоухающий и цветущий, поник под южным солнцем и зарос сорняками. Сквозь буйную зелень проглядывался трехэтажный особняк с большими окнами. В воздухе висел крепкий, настоявшийся запах гнилых апельсинов – каменная дорожка была усыпана плесневелыми плодами. Сад был подавлен плотной, почти осязаемой тишиной, поглощающей любой звук: шелест листьев, несмелую поступь, рокот моря. Его словно оглушили и поместили под стеклянный купол – Риз чувствовал, что попал в ловушку, но уже не мог повернуть назад.